– Я накажу ее за попытку сбежать от меня. Эта девчонка будет стоять на коленях передо мной, и я возьму ее там же, в тот же час. А тебя, со всем твоим чертовым высокомерием и гордостью, я уничтожу еще до того, как это случится.
Годрик засмеялся.
– Уничтожите меня? Вы, мой дорогой, даже не представляете, с кем имеете дело. Ваша наглость под стать только вашей глупости. Это вам нужно беспокоиться. Я уничтожал и более благородных людей за меньшее, чем оскорбление от вашего присутствия в моем доме. Даже, если бы мисс Парр и была у меня, я удерживал бы ее вам назло.
Но Бланкеншипа не так легко было запугать.
– Тебе, возможно, захочется спросить у своего друга, лорда Рочестера, что случилось с лордом Питеринтоном. Страшное невезение может приключиться даже с самым могущественным из нас. Имей это в виду.
– А ты заруби себе на носу вот что: мне ненавистны мужчины, унижающие женщин. Когда ты угрожаешь мне, ты угрожаешь еще четверым джентльменам, гораздо более умным, сильным и состоятельным, чем ты. Стоит мне рассказать им о твоих скверных словах, и ты можешь не проснуться завтра утром. Удачного дня!
Годрик закончил с таким грозным рычанием, что Бланкеншип отшатнулся и не оглядываясь поспешил к своему жеребцу.
– Приятного путешествия! – выкрикнул герцог, когда лошади унеслись, оставляя пыльные следы на дороге.
– И скатертью дорога, – добавил Эштон за его спиной.
Остальные, кроме Люсьена, были вместе с ним.
– Нам объяснят, в чем дело? – спросил Чарльз.
Годрик повернулся к своим друзьям.
– Мне хотелось бы ответить иначе, но нет. Мы не единственные, кто интересуется Эмили. И, по-моему, наш интерес к этой леди гораздо благороднее, чем у других.
Сквозь замочную скважину тяжелого деревянного шкафа пробивался лишь тоненький луч света.
Эмили старалась держаться абсолютно спокойно, сосредоточившись на звуках в доме. Несколько минут спустя дверь отворилась и вошел Годрик, за ним следом – Бланкеншип и судья. Эмили так сильно прикусила губу, что ощутила вкус крови. Компаньон дяди прошел через комнату, изучая обстановку. Она затаила дыхание, испугавшись, что он услышит ее испуганные вздохи. Наконец, осмотр комнаты был завершен и мужчины ушли. Эмили с облегчением обмякла на Люсьене.
– Господи, это было близко, – пробормотал он. – Но они могут вернуться. Не выходи.
Через четверть часа голоса Годрика и Эштона в холле стали громче. Дверь шкафа распахнулась, и Люсьен разжал руки, придерживавшие Эмили. Эштон и Годрик на миг уставились на пару, потом его светлость поднял ее с колен Люсьена и перебросил через свое плечо. Как это ни печально, но она уже привыкла к такому отношению. Легче было переносить ее всякий раз, ведь он не доверял ей. Она не была саквояжем, который носит слуга.