-- На этот раз никаких отговорок! -- потребовала она. -- Имею я право, в конце концов, хотя бы раз в месяц провести два дня с собственной дочерью!
-- Конечно, мамочка, имеешь, -- совершенно искренне заверила ее Таня. -- Я тоже ужасно по всем вам соскучилась.
К тому же будет весьма полезно провести хоть пару дней подальше от Глеба. Об этом Таня подумала уже менее искренне.
Тут слово взял Николай Николаевич и предложил, следуя народной мудрости, не откладывать на завтра того, что можно сделать сегодня.
-- Стаська, -- пророкотал он, -- уже полдвенадцатого, пятница. Позвони, договорись -- и поехали прямо сейчас с нами. А всю следующую неделю можешь вкалывать, не поднимая головы и не покладая рук.
Мама, естественно, его поддержала, но Таня на уговоры не поддалась, сославшись на уйму дел, переделать которые ей было просто жизненно необходимо именно сегодня. В результате родители взяли с нее слово обязательно приехать на выходные и отбыли в Петергоф одни. По пути домой они, разумеется, сделали небольшой крюк, чтобы подкинуть дочь к Эрмитажу.
В оставшиеся рабочие часы на Таню свалилось два неприятных открытия. Во-первых, она вспомнила, что опять не переложила ключи в нужную сумку. Второе озарение, которое было еще менее приятным, снизошло на нее ровно в 17.48. В это время как раз позвонил Глеб. Он сообщил, что опять застрял в Сестрорецке и приедет поздно. Только тут Таня с досадой осознала, что вовсе не трудовой порыв заставил ее отказаться от предложения отца. Оказывается, все дело было в Захарове. В его утреннем прощальном поцелуе и небрежно брошенном "до вечера".
Так низко пав в собственных глазах, Таня остро нуждалась в том, чтобы незамедлительно доказать самой себе, что у нее есть и характер, и сила воли.
-- Я как раз собиралась тебе звонить, -- выпалила она, -- я сегодня должна ехать к родителям. Сразу после работы, только домой заскочу за вещами. -- И за ключами, мысленно добавила Таня. Она не стала говорить о ключах вслух, опасаясь, что Глеб предложит, а она согласится отложить поездку до завтра. В этом случае он смог бы довезти ее до машины, ей бы не пришлось мотаться туда-сюда, а кроме того, она бы проявила полное отсутствие воли и характера и пала бы в своих глазах еще ниже.
-- Должна так должна, -- сказал Захаров без особого энтузиазма. -- А вернешься когда?
Особого сожаления в его голосе Таня также не уловила и быстро, чтобы не передумать, ответила:
-- Только в понедельник утром. Поеду сразу на работу. Я тебе позвоню, -- добавила она неопределенно и, поморщилась: в трубке усилился нестройный ор, который служил фоном в продолжение всего их разговора. Слова, по большей части из ненормативной лексики, доносились теперь совершенно отчетливо.