Из-за тяжелых сумок, которые Таня тащила, она и сама еле тащилась. Идея сбегать в супермаркет с утра, прямо к его открытию, сегодня уже не казалась столь удачной, как накануне. Просто вчера вечером ей ужасно не хотелось никуда идти, хотя она распрекрасно успела бы -- "чашечка кофе" с Захаровым много времени не отняла.
За кофе они вели непринужденную светскую беседу: поболтали немного об академии, вслед за Натальей Леонидовной Герен вспомнили и некоторых других преподавателей. Ни о современном градостроительстве, ни о Таниной статье не говорили вовсе. До тех пор, пока речь не зашла о Николае Николаевиче Головине, читавшем у них историю архитектуры.
-- Между прочим, Таня, помните наш разговор о рекламе? Так вот, сославшись на вашу статью, Головин помог сегодня Линденбауму заключить отличный контракт, -- весело сообщил Захаров.
Она была совершенно ошарашена, чуть кофе на себя не пролила.
-- Как это? -- Ей все-таки удалось донести чашку до блюдца, только чуть-чуть горячей жидкости попало на пальцы. -- Черт!
-- Обожглись? -- Выдернув Таню из-за стола, Захаров потащил ее к мойке. -- Давайте-ка руку под холодную воду! Да перестаньте же упираться! Что вы все время упираетесь?
-- Ничего я не упираюсь, -- огрызнулась Таня, подставляя пальцы под холодную струю. -- О Господи! Все в порядке! Скажите лучше, при чем здесь Головин и при чем здесь моя статья?
-- Ладно, удовлетворю ваше любопытство, -- усмехнулся Захаров, протягивая ей полотенце. -- Сегодня утром Витька отправился в Петергоф, чтобы посмотреть участок под застройку. Там же он должен был встретиться с нашим потенциальным заказчиком. Дело в том, что мы получили весьма выгодное предложение, но...
Далее он объяснил, в чем заключалось это "но".
Втолковать клиенту, что тот не прав, бывает непросто, однако на сей раз эта задача показалась Линденбауму просто невыполнимой. Он и так сверх всякой меры был загружен работой, а тут еще домашние проблемы навалились... В общем, примерно через полчаса абсолютно неконструктивного разговора он, к большой своей досаде, начал понимать, что только зря теряет время.
Еще минут пятнадцать спустя терпение его иссякло совершенно. Как ни жаль было терять выгодный заказ, но времена бесправной архитектурной молодости давно миновали и за что попало их мастерская больше не хваталась.
Открыв было рот, чтобы решительно отказаться от заказа, Линденбаум, однако, не произнес ни слова. Рот его так и остался слегка приоткрытым. Дело в том, что именно в этот драматический момент он заметил приближающегося легкой трусцой профессора Головина. А следом за ним с вывалившимся наружу языком семенил на коротких лапках складчатый симпатяга, породу которого Линденбаум определить затруднился, поскольку в собаках совершенно не разбирается.