Тем временем Николай Николаевич достал из холодильника кетчуп и вакуумную упаковку с ветчиной. Выкладывая кусочки мяса на тарелку, он задумчиво обратился к дочери:
-- Представляешь, Стаська, какая забавная штука получается...
-- Да? -- Таня изо всех сил старалась сдержать улыбку. Вот сейчас отец наверняка поведает о своей вчерашней встрече с Линденбаумом. Ей вовсе не хотелось лишать такого удовольствия ни его, ни себя, ведь рассказчиком Николай Николаевич действительно был великолепным. Потом она, конечно, признается, что уже в курсе дела, и, в свою очередь...
-- ...я тут обнаружил, что в холодильнике все продукты в нетронутых упаковках. И в шкафу тоже.
Слова Николая Николаевича безжалостно вывели Таню из мечтательного транса, и она про себя чертыхнулась. Надо же было так глупо попасться! Оспаривать очевидное было еще глупее, но она все же попыталась.
-- Не может быть! -- воскликнула Таня, совершенно точно зная, что может.
Более того, так оно и было на самом деле, что незамедлительно подтвердил Николай Николаевич.
-- Меня так заинтересовал данный феномен, что я проверил, -- сообщил он. -- Ты что, опять на какой-нибудь идиотской диете?
-- Господи! Какая диета?! Просто...
-- Значит, так, -- тон Николая Николаевича никаких возражений не допускал, -- все диеты отменяются, давай-ка, Стасенька, быстро за стол!
Приняв вид оскорбленной невинности, Таня чинно опустилась на табурет, но тут же улыбнулась:
-- Ладно, пап, честное слово, я не морю себя голодом. Сегодня утром, например, я ела йогурт и пила кофе с остатками печенья. Если бы не сломалась машина, я бы еще вчера съездила в магазин.
-- А если бы я не должен был приехать, ты бы туда и сегодня не пошла, -- проворчал Николай Николаевич, разливая по бокалам мерло.
Едва Таня успела с нежностью подумать о заботливом отце, который даже вино купил не какое-нибудь, а ее любимое, как он ее огорошил:
-- Знаешь, Стаська, по-моему, тебе пора замуж.
Заявление Николая Николаевича прозвучало как гром среди ясного неба. Не донеся вилку до рта, она округлившимися глазами смотрела на отца, силясь уловить в его заявлении хоть какую-нибудь логику. Но как-то не получалось.
То ли сжалившись над дочерью, то ли посчитав, что и в самом деле недостаточно четко высказал свою мысль, Николай Николаевич пояснил:
-- Если тебе придется заботиться о муже, кормить его, ты заодно уж и о себе позаботишься.
Ну, слава Богу! Логика все же обнаружилась. Прожевав салат, Таня взглянула на отца и кротким голосом спросила: