Как только самолет набрал высоту, Тесла объявил, что для ознакомления съемочной группы с его режиссерским стилем сейчас будет показан фильм «Последний поезд в Грац». Стюард обошел всех с тележкой, на которой, что показалось довольно странным, была только минеральная вода, с десяток разных наименований, но более ничего.
— А что, на борту нет вина? — спросил Свонн скорее с удивлением, нежели с недовольством.
Стюард пожал плечами, изобразив беспомощность.
— Я спрашиваю, Франц, — громко сказал Свонн, чтобы быть услышанным в другом конце салона, — а нельзя выпить чего-нибудь настоящего?
— Нет. Никакой выпивки, — ответил Тесла. — В стакане вина сто шестьдесят калорий. Вы все выглядите слишком здоровыми для этого фильма. Только минеральная вода.
— О, будь все проклято, вот докатились, — отчетливо, так, что было слышно всем, пробормотала Регина Харгрейв.
— Невероятно, — сказал Найджел Мак-Клив.
— Никто никогда не обвинял меня в том, что я слишком здоров, — сказал Тедди Дэйн.
— Уф, Франц, — настойчиво продолжил Свонн. — А как насчет тех, кто фактически не будет на экране? Миссис Дарлинг, например.
— Они должны страдать со всеми остальными, — ответил Тесла. — Иной вариант вряд ли был бы честным по отношению к тем, кто жертвует собой по обязанности. Потушите, пожалуйста, свет.
Фильм демонстрировался на большом экране с задней проекцией. Захватывающие дух первые кадры, так часто показываемые на семинарах в колледжах, переносили зрителя с вида сверху на раскинувшуюся фабрику керамических изделий в Граце вниз через застекленную крышу цеха, сквозь толпу бунтующих рабочих прямо в рот лежащему на погрузчике раненому задыхающемуся герою. Тесла часто останавливал показ, чтобы пояснить свои режиссерские решения. Он старался обратить внимание на то, где и каким образом актерам не удалось выполнить его указания и как важно это было сделать.
— Филум, — он хотел сказать «фильм», — существует только в сознании режиссера до того момента, когда камера захватит образ. Актер — это просто инструмент. Вы, вы, Лайза Сорелл, — сказал он, осветив фонариком лисью мордочку инженю. — Вы — кисть, понятно?
— Угу, — ответила актриса, рассеянно кивая.
— Пусть только назовет меня гребаной кистью, меня здесь сразу не будет, — раздалось бормотание Доны Уикерс из темноты.
— Отлично. На этот случай у нас есть для вас прекрасный парашют, мадемуазель. Думаю только, что Северная Атлантика покажется вам несколько прохладной в это время года.
— Нельзя ли хотя бы орешков? — жалобно спросил Стив Эдди.
— Только минеральная вода! — закричал Тесла. — А сейчас внимание. Вы видите этот эпизод в полицейском участке с Евой, партийной работницей…