– Спасибо, – сказал Муньос.
– Пожалуйста, Педро.
– Знаешь, мне тоже непросто. Он ведь малый неплохой.
– Альберто не такой дружелюбный, каким кажется. Спроси других, кто начинал с ним работать.
– Почему ты мне помог? Я думал, ты встанешь на его сторону. Ты ведь его немного подвел, да?
Честный парень. И любопытный. Эрхарду это нравится.
– Из чувства справедливости, – ответил он. – В ней все дело. Честность, справедливость – самое главное. Как аукнется, так и откликнется.
– Похоже на инь и ян, да? Ты это имеешь в виду?
– Почему ты спрашиваешь?
Либо парень умнее, чем кажется, либо сам не понимает, о чем он говорит.
– Тебя называют мудрецом, потому что ты много читаешь. – Муньос заглянул в окошко и увидел книгу на пассажирском сиденье.
– Слепой ведет слепого – или как там говорят, – усмехнулся Эрхард, садясь в машину.
– Что?
– Не верь всему, что слышишь. И приходи ко мне, если снова попадешь в неприятности.
Эрхард завел мотор и двинулся в очереди.
Во время сиесты он поехал домой, его мучит совесть. Алина весь день просидела взаперти в темном сарае. Он прислушался у двери и велел ей отойти. Не дожидаясь ее ответа, вынес из дома длинную буксирную цепь и набросил ее на металлическое кольцо, вделанное в стену дома – раньше к нему крепился брезент. Затем подтащил цепь к сараю и отпер дверь. Внутри было тихо. Сначала он видел только темноту, плотную темноту, которая поглощала практически весь свет. Но потом разглядел ее лицо. Она затаилась у двери, надеясь незаметно прошмыгнуть мимо Эрхарда. Он оттолкнул ее, навалился на дверь со всей силой и задвинул засов под ее возмущенные вопли.
– Нельзя, – сказал он. Она не ответила, лишь замолотила кулаками по стене. – Сейчас я тебя отсюда выпущу, только без глупостей. Поняла?
Она не ответила.
– Поняла?
– Да! – пронзительно крикнула она.
– Отойди к стене. И стой там. – Он осторожно приоткрыл дверь и посмотрел внутрь, поставив ногу на порог.
Она прислонилась к дальней стене, согнув руки в локтях по бокам. Она пробыла в сарае семнадцать часов, и вид у нее был как у настоящей развалины. Волосы, прежде так тщательно уложенные, распустились и свисали как патлы. Макияж потек, смешался с пылью; мятые, грязные брюки порваны. Она сделала шаг вперед и в ужасе уставилась на цепь, которую он держал в руке.
– Я скоро тебя выпущу, – пообещал он. – Как только полицейские признают, что взяли не ту, кого надо.
Она молчала.
– Мне кто-нибудь звонил? – спросил он.
Она отвернулась. Он встряхнул ее:
– Это важно! Телефон звонил? – Он надеялся, что позвонит журналист и сообщит, что заседание суда откладывается и стражам порядка придется продолжать расследование. Может быть, надо было поехать в суд самому. Процесс, скорее всего, открытый.