Леара отвернулась и вздохнула, а потом продолжила:
— Когда я была маленькая, страшно злилась на отца. Мне казалось, что в том, что происходит между ним и матерью, виноват только он. Да и мать делала все, чтобы уверить меня в этом. А потом в гости приехала тетя Ниара и открыла мне глаза. Мне тогда было пятнадцать, и мне сказали, что через три года я должна буду выйти замуж за Тирриана Каэрского, некрасивого и намного старше меня… Я была сердита на весь свет, а тетя… Она сказала мне, что муж может быть старше, может быть некрасив, но если между двумя есть понимание, если попытаться принять свою судьбу и увидеть в назначенном тебе супруге лучшее, то может родиться любовь и все это становится неважным. Вот тогда она и сказала мне, что мать никогда не пыталась понять и принять отца. Для примера… Вы наверняка знаете, что он завзятый лошадник?
Я кивнула. Завзятый лошадник — это было слабо сказано, анекдоты и шутки о пристрастиях короля Фармана ходили по всему континенту.
— Ну вот, а мать никогда не любила верховую езду и лошадей, всегда старалась высмеять отца… Так что они постепенно все больше отдалялись друг от друга. А тетя Ниара… Она постаралась узнать все о том, чем интересуется ее супруг, что он любит, чего терпеть не может. И сама дала ему понять, что интересно ей. Словом, она стала ему не просто женой, а другом и помощницей, и теперь он ее так и зовет «моя жизнь», а она не мыслит себя без него и их троих детей…
Леара задумчиво посмотрела вдаль, а я сидела и думала о том, как ей повезло с тетей, которая дала то, чего не смогла или не захотела дать мать. И о том, что если Тирриан не оценит ее, то будет круглым дураком… Принцесса встрепенулась и посмотрела мне в глаза:
— И именно после того разговора я решила, что глупо себя жалеть. В конце концов, я принцесса, а значит, моя судьба служить для скрепления союзов между странами, и с учетом этого Тирриан отнюдь не худший вариант. И пообещала себе, что сделаю все, чтобы найти с ним общий язык и стать счастливой!
— Я рада, что у Каэрии будет столь мудрая королева, — улыбнулась я ей, — а у короля Тирриана — замечательная жена!
Она вдруг порозовела, напомнив мне, что эта изящная словно статуэтка девушка совсем молоденькая — всего восемнадцать лет! Казалось, она хотела меня о чем-то спросить, но не решалась. А потом решительно сжала губы, вздохнула и словно шагнула в холодную воду:
— А теперь я буду расспрашивать вас, Алиэн. Скажите, Тирриан и правда некрасивый?
— Знаете, тари Леара, мне трудно однозначно ответить на этот вопрос. Когда человек тебя восхищает, когда ты испытываешь к нему искреннюю симпатию, внешность отходит на второй план. Ну и потом… Я всегда считала, что в мужчине важнее красота фигуры, а не лица, так что лучше некрасивое лицо и подтянутая фигура воина, чем смазливое личико и тело придворного шаркуна. Уж простите меня за откровенность!