— Какого рожна ты тут лежишь?!
Проревел он как раненный медведь.
Вскочив с постели, я пыталась поправить короткое, рваное платье, стараясь закрыть коленки.
Папа опешил, замолчал и смотрел то на меня, то на рванину, что когда то была платьем.
— Это что еще такое? — вопрос прозвучал с потаенным страхом услышать ответ.
— В саду на меня напали. — Я сказала, опустив голову, и прекратив попытки закрыть ноги.
— Доченька.
Отец сел на стоящее рядом кресло, я бы даже сказала, упал.
На секунду я увидела, постаревшего и перепуганного мужчину, который чуть не лишился самого дорогого, что у него есть. Седая голова, казалось, становится еще более седой. А если бы со мной что-то случилось? А если бы я пропала? Стало безумно больно, думать о мужчине, сидящем в кресле и положившим руку на сердце. План побега уже не казался таким замечательным. Скорее он был похож на самый суровый удар, который я могла ему нанести.
Майколтон тяжело дышал, смотря, куда-то в стену. Минуту другую в комнате висела тишина. Потом мужчина вздрогнул и, посмотрев мне прямо в глаза, спросил:
— Где?
— В саду.
— Когда?
— И двадцати минут не прошло.
— Кто это был, видела?
— Нет, было темно. Знаю только что мужчина.
— Узнать сможешь?
— Только если по голосу.
— Свидетели были?
— Нет.
Мне не хотелось упоминать в разговоре графа, как и не хотелось рассказывать отцу, при каких обстоятельствах мы разошлись.
— Убью. — Прошептал отец. — Уничтожу!
Последнее уже было воинственным кличем.
— Сейчас же переодевайся, и пойдем со мной в бальный зал, найдем там Матильду, ты останешься с ней, а я кое-что проверю.
Спрятавшись за ширму, я скинула с себя остатки платья и, стянув с вешалки другое, начала его надевать.
— Пап, мне нужна твоя помощь. — Как можно тише сказала я, когда поняла, что не смогу самостоятельно справится с корсетом.
— Да будь оно не ладно.
Мужчина помог затянуть шнуровку и, повязав бант внизу, вынул шпильку из волос.
— Всю прическу тебе испортили.
Волосы чуть ниже спины рассыпались по плечам, легкими волнами. Ленту я сняла, все-таки не моя, надо будет вернуть.
Практически волоком отец донес меня до бального зала и втащил внутрь. Поставив меня возле своего кресла, папа наклонился к уху короля и зашептал.
Лицо старика менялось на глазах. Испуг, радость, злость, ярость. Под конец монолога, лицо короля украшали надвинутые густые брови, выражающее вселенскую злость и желание убивать все, что попадается под руку.
Король движением пальца подозвал меня к себе.
— Ваше Высочество.
— Подойди ближе.
Почти касаясь королевского плеча, я вопросительно посмотрела ему в глаза.