Их хозяина, Кайит Бея, это, кажется, позабавило. Он повернулся к Сандро:
— Будь осторожен, маэстро, берегись, как бы и тебе не забыть, кто мои враги.
Леонардо такое предупреждение показалось странным. Была ли то завуалированная угроза ему? Он ещё не вполне оправился от горячки, прекратившейся два дня назад, хотя мучительные нарывы, покрывавшие его руки, грудь, ягодицы, уже исчезли.
Потом калиф велел одному из палачей отдёрнуть занавеску — и взорам их предстал человек, который, казалось, стоял, а на самом деле лежал на залитой кровью дыбе. Его истощённое тело было грязно и багрово от кровоподтёков, хотя некогда, вполне возможно, он был красивым и мускулистым — высокий, усатый, с глубоко посаженными, сейчас пустыми глазами. Зубы его были выбиты, кисти рук перевязаны кровавыми тряпками — очевидно было, что ему отрубили пальцы.
— Этот человек был офицером Великого Турка, дипломатом, послом, как и ты, маэстро. — И снова Кайит Бей обращался к потрясённому увиденным Сандро.
— Зачем ты привёл сюда, Повелитель Миров? — спросил Леонардо.
Куан слегка тронул его за плечо, давая знак следить за своими словами.
— Ты не можешь упрекнуть меня в нетерпении, Леонардо. Я ждал, покуда ты и твой друг не будете готовы и расположены, чтобы показать вам свои драгоценности. — Калиф обвёл рукой картины и фрески. — Это ли не доказательство, как я ценю ваше искусство — настолько, что готов страдать в миру, дабы обладать этими бесценными образами.
Леонардо молчал.
— Ты согласен со мной? — спросил Кайит Бей и указал на священника, стоявшего рядом с ним. — Мой имам наверняка не согласен.
— Трудно воспринять красоту искусства, — сказал Леонардо, — рядом с этим...
— Ты думаешь, я привёл вас сюда без причины?
— Разумеется, нет, повелитель, — сказал Леонардо, жалея привязанного перед ними бедолагу.
— У меня есть известия, что обрадуют вас, — сказал Кайит Бей. И он мягко обратился к пленнику: — Ты готов умереть?
Человек на дыбе кивнул.
— Тогда повтори нам свой рассказ, и я позволю тебе умереть с честью.
Человек забормотал на нескольких языках, ни одного из которых Леонардо не знал; наконец он прошептал:
— Айше...
Её держали в горной крепости близ Эрзингана, всего в нескольких днях конного пути отсюда... но зачем Великий Турок привёз её в Персию?
— А что с Никколо? — не удержался Леонардо.
Янычар одарил его пустым взглядом, а Кайит Бей кивнул.
Палач, тучный и мягкий, похожий больше на писца или священника, велел двоим помощникам отвязать турка от дыбы, а затем, с силой и свирепостью, удивившими Леонардо, обезглавил янычара широким топором. Потом он бросил в корзину отсечённую голову — губы её всё ещё шевелились.