— Дай-ка мне твою справку об освобождении, — сказал Витя. — Пусть пока у меня побудет. Пока не прояснится, придуриваетесь вы, или на самом деле с вами что-то не то.
Я сунул руку в карман, и цыган сделал то же движение. Мы были словно сиамские близнецы, сросшиеся, однако, не телом — умом.
— Кончайте паясничать, — сказал Витя.
Но я передумал отдавать ему справку. С какой стати? Я ее заслужил. Отсидел, искупил, вымолил. Куда я без этого документа? Тем более, этот документ был у нас один на двоих.
— Не дам, — твердо сказали мы.
— Витю вздумали провести, — сказал, начиная злиться, Витя. — Голову Вите решили морочить. Думаете, Витя дурак? Витя несмышленый по-вашему?
Я увернулся за долю секунды то того, как его кулак пришел в движение. Мой двойник скопировал мой нырок, хотя ему-то ничего не грозило. Я не стал отвечать Вите: все-таки мы у него в гостях. Второй его выпад я блокировал. Румын в точности повторил мой блок. Малой способности к проскопии оказалось достаточно, чтобы превентивно реагировать на Витины выпады. Все б ничего, да уж больно карикатурно мы выглядели. Наш маленький ментальный ансамбль производил забавное впечатление.
До Вити, кажется, окончательно дошло, что мы не придуриваемся. Что один разум вертит нашими обоим телами.
Им владел целый комплекс эмоций: неуверенность, беспокойство, даже что-то похожее на страх, уныние от крушенья надежд, а так же такой сорт разочарования как безудержный гнев.
— Стоять! — заорал он. Мы замерли в боксерской стойке. — Надо разобраться с вашим дуэтом. Дождитесь моего возвращения. Я вас разведу, козлы, — пообещал он и скорым шагом покинул комнату. «За пистолетом!» — мелькнула мысль.
Будучи един в двух лицах, я и соображал вдвое быстрее. Словно на параллельных процессорах. А в исключительных ситуациях, опасных для организмов — например, в такой, как сейчас — энергия и скорость мышления умножались еще. И мыслительный процесс не замедлил активировать мышечный. К сожалению, возросла не только ментальная мощь, но и эмоциональная лабильность. От эйфории и удивленья собой наш совокупный субъект мгновенно перешел к панике. Мы заметались по комнате, ища путей ко спасению. Окно. Дверь на балкон. Балкон. Обратно. Мы носились, исполняя сиамский танец в чрезвычайно стремительном темпе. Мы имели одно сознание на два тела. Но создавалось впечатление, что тело было одно. А временами — что вообще никаких тел не было.
Витя вернулся мигом. Причем я лишний раз подивился своей прозорливости: в руке его был пистолет.
Мы замерли, готовые ко всему.
— Так и стойте, суки двуличные, — сказал Витя. — Я пока только одного грохну. Вот только не пойму, кто из вас, сволочей, лишний.