Они легли лицом друг к другу.
– Представляю, как взбеленится Лоркан, – сонно произнесла Аэлина. – Откроет он амулет, увидит в нем черное кольцо мертвого гвардейца и поймет, что это искусная подделка.
Демон прорвал все оставшиеся преграды между их душами, словно те были бумажными. Остался последний – маленькая, тонкая оболочка его личности.
Он не помнил, когда бодрствовал, спал, ел. Он крайне редко ощущал себя в своем теле, смотрел через свои глаза. Это случалось, лишь когда демон-принц пировал на страхах узников в подземелье. Тогда демон позволял и ему напитаться страхами и мучениями обреченных. В эти редкие мгновения он возвращался в свое тело.
Тот день был еще большей редкостью. Его тело почти принадлежало ему.
Какой день?
Он не помнил времени, когда демона не было бы внутри его.
И тем не менее…
Манона.
Женское имя.
«Не думай о той ведьме. Не смей думать о ней». Демон ненавидел это имя.
Манона.
«Довольно. Мы не вспоминаем о них – жалких потомках наших королей».
О ком не вспоминаем?
«Вот так-то лучше».
– Ты готов к завтрашнему дню? – спросила Аэлина.
Они с Шаолом стояли на крыше ее жилища и смотрели на стеклянный замок. Закатное солнце делало его золотистым, оранжевым и рубиново-красным, словно здание уже пылало.
Шаол молил богов, чтобы тому не пришлось запылать на самом деле. Но кто знает?
– Готов… насколько возможно.
Совсем недавно Шаол пришел к Аэлине, чтобы в последний раз обсудить и согласовать завтрашние действия. Но вместо этого она позвала его на крышу.
Аэлина была в белой рубашке явно с чужого плеча, заправленной в облегающие коричневые штаны. Ее волосы разметались по плечам. Более того, она была босой. Что подумали бы подданные о босоногой королеве?
Плоская крыша ее жилища имела ограждение. Аэлина вцепилась руками в перила, закинула ногу за ногу.
– Поверь, я не хочу понапрасну рисковать ничьей жизнью.
– Знаю, – ответил Шаол. – Я тебе доверяю.
Ее лицо помрачнело. Шаолу стало не по себе.
– Ты не жалеешь, что пожертвовал своей свободой, отправив меня на Вендалин?
– Нет. – Как ни удивительно, но Шаол говорил правду. – Независимо от наших с тобой отношений, я сознаю, что был глупцом, служа королю. Рано или поздно я все равно ушел бы от него.
Шаолу нужно было ей это сказать. И не сейчас, а еще давно, в день ее возвращения.
– Со мной, – хрипло добавила она. – Тебе нужно было уйти со мной, когда я была просто Селеной.
– Ты никогда не была просто Селеной. Где-то в глубине души ты это знала, причем задолго до всех событий. Теперь я это понимаю.
Шаолу не верилось, что женщине, смотрящей на него сейчас, нет и двадцати.