У старшей дочери парень – не сын устроившегося в жизни господина, а уже в восемнадцать лет явно позиционирующий себя как непризнанного гения художник. Кому они нынче нужны, художники? Нужны штук пять на страну таких вроде Никаса, а остальные – пошли вон… Из таких вот худых, со взором горящим и вылупляются те, что ёлды на мостах рисуют, яйца к тротуару приколачивают…
Несколько лет назад Назаров так гордился и радовался, что сумел скопить денег на остекление лоджии, теплый пол из «Леруа Мерлен». Квартира расширилась, посветлела. И жена радовалась, и дочь с увлечением планировала, что и как расставит там, на длинном, но узком пространстве. А через месяц-другой эта пристяжная комнатка стала символом их безысходности: вот он, предел расширения жилой площади.
Одно время жена носилась с идеей переехать на три станции метро дальше от центра, поменять эту двушку на трешку там, или продать-купить… Одна из соседок так и сделала – продала, купила, теперь третий год судится… Этот случай заставил жену от идеи переезда отказаться.
Подавали документы на улучшение жилищных условий, гору документов собрали, – получили отказ. Сын, видите ли, давно совершеннолетний, старшей дочери тоже вот-вот восемнадцать исполнится. И что? Можно подумать, они запросто на квартиру заработать могут… «Был бы кто из детей инвалидом, – вроде с сожалением сказала девушка в окошке, – или потеря кормильца… А так… Есть другие программы…» По другим программам город помогал частично… Частично. А где ему, Назарову, хотя бы триста тысяч наскрести? Жалкие, но недоступные.
– Ну ладно, не сердись, – выговорившись, вздохнула жена и обняла Назарова со спины.
Они стояли перед зеркалом – Назаров поправлял галстук, причесывался, – некоторое время смотрели на свое отражение… Да, уже не те улыбчивые Лена и Слава, что восемнадцать лет назад, вернувшись из загса, так же замерли перед зеркалом… И тогда они были уже не юные, помятые жизнью, но всё же. Многое было впереди, и казалось, что это многое – хорошее.
Конечно, умом понимали, знали по опыту – будет разное, но тогда не хотелось об этом думать.
– Что, пора, – сказал Назаров, – а то опоздаю.
Жена сняла руки с его плеч.
– Да, дорогой… Девчонок надо будить. – И пошла в соседнюю комнату, где спала младшая. – Даша, поднимайся. Да-ша-а! – А оттуда на лоджию. – Алин, восьмой час уже. Опять до полночи в Сети болталась? Вставай, у тебя контрольная сегодня…
Назаров тем временем скорей обувался, надевал куртку – сейчас начнется упорная и шумная борьба жены с цепляющимися за сон дочками.