Не получалось. И люди впереди и сзади не разговаривали, лишь тяжело вздыхали иногда. Как на похоронах… Да что уж – наговорились, наобсуждались. Теперь вот-вот увидят своих родных. Одни, кто на кратковременное свидание приехал, – за толстым стеклом, разговаривая при помощи телефонных трубок, другие, кто на длительное, – смогут обнять, побыть вместе целых трое суток…
Дверь вновь скрежетнула, заскрипела. Приоткрылась. Дежурный выкрикнул:
– Первая двойка – войти!
Те женщины перед Мариной схватили сумки, скрылись за дверью. Дверь хлопнула, скрежетнула, лязгнула.
Сейчас их досмотрят, пропустят, и тогда очередь дойдет до Марины. Это минут через пятнадцать…
Но дверь открылась почти сразу, выплюнув женщин обратно. Они с искаженными лицами бросились к домику для приехавших на свидание.
– Следующая двойка, – голос дежурного, – войти!
Вошли и пошли по темному коридору; за спинами тут же торопливо заскрежетали засовы, словно дежурный боялся, что этот путь внутрь зоны начнут штурмовать.
– Остановились! – приказ.
Дежурный обогнал их, уселся за стол.
– Запрещенные вещи есть?
– Нет, – сказала Марина.
– Нет, – подтвердила пожилая, сухая женщина рядом с ней.
– Средства связи, электронные приборы, эти… планшеты имеются?
– Телефон.
– Телефон.
– Кладем вон в те ячейки. Ключ оставляем у себя.
Черт, домой-то не позвонила! Не сообщила, что добралась. Но сейчас уже поздно – пока будет звонить, эта пожилая обгонит, займет ту комнату. Ладно… Поймут, может, не будут с ума от волнения сходить.
Отключила мобильник, положила к ячейку, замкнула, ключ спрятала в кармашек сумочки, рядом с документами.
– Запускай одну! – Из глубины помещения голос Надежды Юрьевны.
Пожилая шагнула туда, но Марина ловко ее оттеснила:
– Извините, я была первой.
Пожилая сразу сдалась.
– Список сделала? – встретила ее Надежда Юрьевна. – А, это ты. – Узнала, приняла бумагу. – А то тут две влезли – без заявления, без списка… Побежали писать. Ты-то опытная у нас. Как тебя, Маша?
– Марина, – пискнула Марина.
– Ну давай глядеть, чего тут у тебя.
Марина стала выкладывать продукты, одежду, белье, диски, прочее на стол. Надежда Юрьевна то на глазок, то бросая на весы, определяла вес продуктов.
– Всё ездишь, – приговаривала, – давно ведь ездишь… Давно?
– Сюда пять лет.
– И сколько осталось?
– Три… Должны уже на поселение отпустить…
– Кто эт должен? – усмехнулась инспектор. – А, Мариш, кто должен-то?
– Я так… Могут перевести на поселение.
– М, это другой разговор. Посчитают нужным – переведут.
Надежда Юрьевна меж тем открывала пакеты с кефиром, совала туда железную спицу, ерзала ею внутри, отыскивая что-нибудь запрещенное. Потыкала сливочное масло, кусок грудинки. Взяла в левую руку палку твердой сырокопченой колбасы, а в правую нож и раскромсала палку пополам повдоль одним движением… Марина и кружочек такой колбасы отрезает с трудом, не отрезает даже, а скорее отпиливает…