«Если б только Билли мог нас сейчас видеть», — подумал я с удивительным почтением к покойному. Я надеялся, что он нас видит. Это была моя первая добрая мысль о брате. Я почувствовал, что вот-вот кончу и вытащил, а потом поставил Шерон раком. Я задрал ей подол и снял с неё трусы. Её тяжёлое пузо повисло над полом. Сначала я попробовал засунуть ей в сраку, но она оказалась слишком тугой и головке было больно.
— Не туда, не туда, — сказала она, и я перестал возиться и кончил, а потом залез пальцами к ней в пизду. От неё сильно пахло плющом. А мой хуй ужасно вонял, и на головке виднелись пятна смегмы. Я никогда особо не увлекался личной гигиеной; вернее, не я, а мыловар, или торчок, сидящий во мне.
Я пошёл навстречу пожеланиям Шерон и начал ебать её в пизду. Как говорится, хуй болтался, будто сосиска в колодце, но я приноровился, а она сжалась. Я думал о том, что она на сносях, а я глубоко проникаю в неё, и представлял себе, что попадаю прямо в рот зародышу. Такой вот прикол: ебля и минет одновременно. Мне стало не по себе. Говорят, что ебля полезна для нерождённого младенца, улучшает кровообращение, и всё такое. Но сейчас меня меньше всего волновало здоровье бэбика.
Стук в дверь, за ним гнусавый голос Эффи:
— Чем вы там занимаетесь?
— Всё нормально, Шерон стало плохо. Она немного перебрала, — простонал я.
— Ты за ней поухаживаешь, племяш?
— Угу… поухаживаю… — ответил я, задыхаясь. Стоны Шерон становились всё громче.
— Ну, хорошо.
Я обвафлился и вытащил. Нежно перевернул её навзничь и вытащил из-под платья её огромные, налитые молоком дойки. Я зарылся в них, как младенец. Она начала гладить меня по голове. Мне было так хорошо, так спокойно на душе.
— Пиздато было, — вздохнул я удовлетворённо.
— Мы будем теперь встречаться? — спросила она. — А? — В её голосе звучали отчаяние и мольба. Ох, и сучка.
Я сел и поцеловал её в щёку; её лицо было похоже на раздувшийся, перезрелый плод. Я боялся, что вырублюсь. По правде, Шерон вызывала у меня сейчас отвращение. Эта сучка думала, что стоит ей один разок перепихнуться, и она обменяет одного брата на другого. Всё дело в том, что она была не так уж далека от истины.
— Нам надо встать, Шерон, помыться, и всё такое. Если они нас застукают, то они ничего не поймут. Они же ни фига не знают. Я знаю, что ты классная девица, Шерон, но они же ни хуя не понимают.
— Я знаю, что ты хороший парень, — поддержала она меня, хотя довольно неубедительно. Конечно, она была слишком хороша для Билли, но Майра Хиндли или Маргарет Тэтчер тоже были слишком хороши для Билли. Она попала в этот говённый расклад «мужик-бэбик-дом», который с детства вдалбливают девицам в головы, и у неё не было ни малейшей возможности вырваться из этой тупорылой схемы.