Выстрелы, приглушенные расстоянием, они услышали, подъезжая к заставе.
Навстречу машине бежал дежурный.
— Товарищ начальник! У соседа справа прорыв в сторону Польши. Просят подкрепления.
Теперь машину вел сам Тамбовцев. Стрелку спидометра, зашкалило у предельной отметки. «Виллис» бросало из стороны в сторону, иногда на колдобине он подпрыгивал, и казалось, что вот-вот взлетит. Звуки боя все приближались, и за рыком мотора пограничники точно определяли вид оружия, из которого стреляют. Как музыканты определяют голоса инструментов.
Вот тяжело ударил пулемёт Горюнова, его поддержали звонкие голоса ППШ. Им ответил басовито и гулко МГ и шипящие очереди автоматов «стен».
Когда Тамбовцев затормозил, бой уже заканчивался, потерял свою цельность, рассыпался на маленькие очаги.
На земле лежали трупы, валялось оружие.
К Тамбовцеву подбежал начальник заставы.
— Прорыв, товарищ капитан. Группа человек пятнадцать. С того берега их поддержали огнём.
— Ваши потери?
— Один убитый, двое раненых.
— У них?
— Шесть человек, одного взяли.
Тамбовцев шел по берегу. Убитые лежали в самых различных позах, на всех были польские мундиры. Подошёл Кочин.
— Поляки.
— Да какие это поляки, — Тамбовцев бросил фуражку. — Поляки на фронте дерутся с немцами, а это бандиты. Фашисты польские.
* * *
На лице у задержанного была кровавая ссадина, мундир порвался, и из-под него выглядывала несвежая белая рубашка.
Он был немолод, лет около сорока, на среднем пальце правой руки намертво засел серебряный перстень с черепом и костями.
— Вы поляк, — сказал Тамбовцев, — а носите эсэсовский перстень.
— Я не поляк, господин капитан.
— А кто же вы?
— Белорус.
— Ваша фамилия и имя?
— Грошевич Олесь Янович.
— Почему вы в польской форме?
— Что со мной будет?
— Это зависит от вас. Если вы скажете правду, то это будет учтено при решении вашей судьбы.
— Судьбы… — Задержанный помолчал. — Судьбы… — повторил он, — дайте закурить, капитан.
Тамбовцев протянул ему папиросы и спички.
Грошевич закурил, глядя куда-то поверх головы капитана.
— Слушайте, Грошевич, ну зачем тянуть время? Говорите правду. Вы же прекрасно знаете, что наши органы располагают обширным материалом на всех предателей Родины. Что вы выигрываете? Убежать вам не удастся. Мы доставим вас в город и через неделю, пускай через десять дней, будем знать о вас всё.
Грошевич толкнул папиросу в пепельницу, сделанную из обрезанной снарядной гильзы.
— Пишите. Фамилия моя Кожух, имя Борис, отчество Степанович. До войны был инструктором Осоавиахима в Минске. В сорок первом спрятался от мобилизации. Пришли немцы, предложил свои услуги. Работал инструктором по стрелковой подготовке в минской полиции.