Вот что произошло однажды с дядей Васей Фетисовым. Вот какова стала его жизнь. Он переехал жить к подруге в ее деревянный дом около кирпичного завода. Новый дом его — полная чаша. У него есть все. У него много чего есть. У него есть телевизор с экраном 60 на 80. Подруга его — цветок. У него есть все.
Но примечательно, что найденные в пыли под фрезой пальцы дядя Вася ценит выше всех имеющихся у него богатств.
Дядя Вася держит пальцы в специальной запертой шкатулке и любуется ими по большим праздникам. Слегка омрачает его безмятежное существование лишь безвозвратная потеря указательного пальца.
Он очень просит ребят найти палец и даже обещает дать за это солидное вознаграждение.
Он часто приходит в свою бывшую столярную мастерскую строящегося цирка и просит, клянчит, заглядывает под верстаки, в углы.
Молодые столяры, в свою очередь, и рады бы помочь своему бывшему старшему товарищу, потому что он по-прежнему вызывает в их сердцах сильное уважение, но к величайшему огорчению всех, палец куда-то пропал, и совершенно нет никакой возможности его найти.
Конечно, вполне может быть, что палец вымели когда-нибудь, не обратив внимания, еще до того дня, как дядя Вася, прийдя с лечения и встав на колени, нашел два свои сушеные пальца из пяти бывших. Очевидно, что так оно и есть. Но некоторые говорят, что этого не может быть, потому что пыль в мастерской никогда не убирается. Они врут или нет? Не знаю. Вполне вероятно, что и они правы. Все всегда правы. И вообще, если говорить честно, что-то тут не то. Что-то тут не то в этой вроде бы простой на первый взгляд истории. Что-то тут не то.
Вечером в понедельник я, как обычно, сидел дома и смотрел в окно. Там шел дождь, и спешили на вечерние занятия студенты. Дождь размывал слежавшийся серый снег, какие-то почти черные льдинки. Дождь также сек голые прутья нераспустившихся деревьев и серую каменную стену напротив. Мерзкий дождь! Там шел дождь и капала вода, какой-то студент поскользнулся в лужу и, сохраняя равновесие, случайно ударил проходящую бабу чертежным тубусом по голове. Я открыл форточку.
Баба немедленно покрыла учащегося матом.
— Ну, извините, — сказал он.
— Хрена ли мне с твоего «извините». Из него шубы не сошьешь, а по морде ты мне уже заехал, — рассудительно заметила баба.
— Это верно, — согласился студент.
За этой сценой жизни наблюдали, кроме меня, еще и на улице.
Мать с сыном. Жадность к зрелищам горела в их глазах. Сын был мальчик младшего школьного возраста и, должно быть, обожрался халвой — такое у него было подсолнечно-мучное личико. Мамаша же давно уже, по-видимому, нигде не работала, а лишь ездила на хороших машинах, называя шофера по имени «Вася» или «Толик».