Неужели ему и впрямь нужен ответ на этот вопрос?
Раскаленный песок жег мне щеку. Я представила себе, что лежу на снегу. Я почувствовала, как он тает на моих ресницах, легко, как перышко, касается носа. Что случилось? Да ничего, совсем ничего.
* * *
Ветер, наконец, улегся. Сидя у костра, я слушала, как он потрескивает. Сегодня мы остановились на ночлег раньше обычного, подъехав к подножию очередной гряды холмов. Я взобралась на обломок скалы и смотрела, как исчезает за горизонтом солнце. Небо и после заката оставалось таким же раскаленным добела – ночь не принесла ни капли влаги, способной изменить его цвет и глубину. Мы с Каденом не обменялись больше ни словом. На протяжении дневного пути остальные то и дело посмеивались, в притворном ужасе шарахаясь от моей фляжки, пока Каден не прикрикнул и не велел прекратить. Я ехала, глядя прямо перед собой и не поворачивая головы ни вправо, ни влево. Больше я не думала о снеге и о доме. Только ненавидела себя за то, что он увидел мои мокрые щеки. Даже мой собственный отец ни разу не видел меня плачущей.
– Ужин, – крикнул мне Каден. Снова змея.
Я не отозвалась. Им известно, где я. Они знают, что я не сбегу. Не здесь. И я не собиралась есть их ползучего гада, у которого наверняка живот набит песком.
Вместо этого я наблюдала, как меняется небо, из белого становясь черным. Звезды высыпали так густо и висели так низко, что, казалось, протяни я руку и смогу их потрогать. Может, я все же сумею разобраться. Что пошло не так?
Мне тогда хотелось одного: исправить то, что я натворила. Исполнить свой долг, удостовериться, что с Вальтером ничего не случилось, что не будут больше погибать невинные души вроде Греты и ее младенца. Ради этого я отказалась от всего, что полюбила – отказалась от Терравина, Берди, Паулины, Рейфа. Но вот где я оказалась в результате – в жутком, забытом богами месте, беспомощная, неспособная спасти даже себя, не то что государство. Я повержена на землю, лицом в грязный песок. Надо мной насмехаются. Меня предал тот, кому я доверяла. Больше, чем доверяла. Он был мне небезразличен.
Я вытерла щеки и запрокинула лицо, пытаясь удержать новые слезы.
Я глядела на звезды, мерцающие, живые, а они глядели на меня. Так или иначе, но я выберусь. Я смогу. Но я пообещала себе, что до поры до времени больше не стану устраивать мелочные провокации и дразнить своих врагов. Мне нужно копить силы для более важных дел. Я научусь играть по их правилам – и буду играть лучше, чем они. Это потребует времени, но у меня в запасе есть пятьдесят дней, чтобы научиться игре. Потому что я была уверена: если я пересеку границу Венды, то уже никогда не увижу родного дома.