Он разместил их в одной комнате, перегороженной решетками. Скорее всего, это была в свое время тюрьма. И теперь в ней содержались пленники.
Алеш изучал их. Они смотрели на человека в старом боевом скафандре. Из-за затемненного забрала его лица не было видно. Но Алеш и не собирался раскрывать им свое лицо. Он часто менял свою внешность и те установочные данные, которые могли быть переданы Вейсом в центр, были первоначальные. Прокс менял все: и лицо, и телосложение, цвет кожи, группу крови, и кожу на ладонях. Операции были недешевые, но Алеш не скупился на свою безопасность. Он внутренним чутьем живущего в нем зверя знал, когда-нибудь он промахнется и охотиться будут уже за ним.
— Добрый день, господа, — раздался из скафандра механический голос. — Кто старший, и кто будет со мной говорить?
Из-за стекла забрала Прокс видел их бесстрастные лица, напоминающие маску. Внутренне они были готовы к любому исходу. В своей смерти они были уверены и разговоры с кем бы то ни было вести не собирались. Не можешь повлиять на ситуацию, прими смерть достойно. Так их учили. и поэтому ответом ему была полнейшая тишина.
Он и не надеялся, что будет иначе. Их ответы ему были не нужны. Алеш собирался донести им то, что их ждет, и от их реакции будет зависть их дальнейшая судьба.
Долгими ночами он перебирал варианты своих действий после захвата. А то, что он сумеет их захватить, Алеш не сомневался, как бы ни готовили агентов в центральном аппарате, этот мир преподнес уже не один сюрприз и преподнесет их еще не раз. Они были новички, а он уже свой, плоть от плоти этого безумного мира.
Аналитический сектор в его нейросети прорабатывал сотни возможных сценариев. И все они не удовлетворяли Прокса. Но все же ему удалось найти приемлемый вариант. Вернее, три. В зависимости от того, как поведут себя чистильщики. У него была надежда, что эти ребята из центра, тоже хорошо понимают, какие игры ведутся там, наверху, и не захотят быть заложниками чужих амбиций. Он также понимал, насколько тонко ему надо будет сыграть на их чувстве самосохранения. Будучи сам агентом, он не верил в их стойкое желание умереть за чужие интересы. Одно дело погибнуть на задании, другое дело, погибнуть позорно, будучи обвиненным в предательстве, выгораживая человека, который их использует, чтобы спастись самому.
По каким-то драконовским инструкциям, составленных в глубокой древности предателей сжигали живьем в медной трубе, под которой горел огонь, и каждый агент получал изображение казни.
— Мне в общем-то нет необходимости слушать кого-то из вас, — не дождавшись ответа, сказал Прокс. В том, что они поначалу будут молчать, он не сомневался, не сомневался он и в том, что они заговорят.