Вспомним историю прорыва к власти большевиков в 1917 году: все то же самое. Исполнение их агрессивного желания неминуемо вело к гибели государства, геноциду, междоусобицам. И тем не менее устремления этих оголтелых фанатиков реализовались – все потому же: это было очень сильное коллективное волеизъявление. Правда, построенное ими здание все равно разлетелось, ибо было нежизнеспособно.
Я не устаю повторять: только то, что построено на любви, имеет ценность. Остальное – прах, тлен, который рано или поздно будет развеян ветром времени, рассыплется и забудется.
И тем не менее это очень важно: воля многих людей претворяет желания в жизнь. То неправильное, неприемлемое, странное, чего захочет один, может не реализоваться; но если того же самого будут упорно желать многие – оно исполнится.
Сколько себя помню, у нас всегда жили какие-то животные. Мы не покупали щенков и котят, они сами у нас постоянно заводились, как мама говорила, «от грязи».
Мы никогда не стремились окружить себя чистопородными домашними любимцами. Куда важней было предоставить кров и еду бездомному созданию, терпящему бедствия и невзгоды, имеющему проблемы со здоровьем.
Мы постоянно кого-то от чего-то спасали и лечили, делились с братьями меньшими тем, что сами ели (когда я был мальчиком, никаких сухих кормов еще не придумали; животных люди кормили со своего стола). Папа в шутку называл наш дом ковчегом.
В нашем ковчеге постоянно кто-то рождался, а кто-то, к сожалению, болел и умирал.
Мне было девять лет, когда у меня на руках умирала моя любимица Глаша. Это была миниатюрная немолодая уже собачка, очень рассудительная и покладистая. Она любила спать у меня в ногах, мы часто ходили вместе по делам. Глаша никогда меня не подводила ни плохими манерами, ни неуместным лаем. Она была на пару лет старше меня, и сколько я помнил себя, столько помнил рядом с собой Глашу.
И вот однажды утром я увидел, что сегодня Глаша умрет. Я до сих пор не знаю, откуда мне стало это известно. Но это было абсолютно точно, и я понимал, что так оно и будет.
Взволнованный и расстроенный, я рассказал маме о том, что нас ожидает. Она отнеслась к моему заявлению очень серьезно – как всегда всерьез воспринимала все мои слова; она ведь знала, что я многое вижу и слышу не так, как обычные дети.
Мама сказала, что, вероятно, Глаша будет нуждаться в моей поддержке, поэтому мне следует отложить все важные дела и сосредоточиться на помощи собаке. «Какой помощи? – подумал я. – Дать воды? Погладить?» В первый момент я хотел спросить маму обо всем, но потом решил, что просто надо быть внимательным – ия увижу и пойму все сам.