Я по-прежнему не вижу вокруг никакой опасности, но прерывистый, завывающий звук сирены так и сверлит мне голову. Я не собираюсь сидеть вот так, съежившись, на полу. Куда бежать – непонятно. И я быстро решаю следовать за Лэчлэном. Инстинкт подсказывает мне – наверх.
Судя по всему, его удивляет мой порыв; удивляет, но не сердит. Жаль, что сейчас не время насладиться восторгом подъема. Это не скала, так что какое-то время приходится искать нужный ритм. Ближе к основанию дерева я поднимаюсь, цепляясь за расщелины в коре и выпуклости. Повыше приходится обхватывать руками толстые ветки и сучья, а еще выше – пускать в ход ноги и подтягиваться всем телом. От этого захватывает дух, иссякают силы.
Уже под самым лиственным балдахином, невдалеке от кристаллической крыши, Лэчлэн останавливается и цепляется за крюк. Взглядом он указывает мне на такое же крепление чуть выше, я подтягиваюсь туда, а он устраивается на ветке, тесно обхватив ее ногами, закрепляет под углом винтовку и направляет ствол в сторону главного входа. Отсюда, через просветы в листве, хорошо видна дверь, но снизу увидеть нас с Лэчлэном трудно. Он выбрал отличную снайперскую позицию.
Подполье готово к сражению, но ничего не происходит, разве что устрашающий рев сирены наконец прекращается. Лэчлэн держит позицию еще минут пять, а я в ожидании нервно кусаю губы.
Снова звучит сирена, на сей раз это повторяющиеся сигналы тоном пониже. Лэчлэн с облегчением расправляет плечи.
– Отбой, – говорит он. – Скоро тебя начнут обучать приемам обороны, но сейчас ты справилась хорошо. Ушла от угрозы, от линии огня, выбрала точку наблюдения. Молодец.
Он забрасывает винтовку за плечо и начинает спускаться. Я – следом, и спуск оказывается гораздо сложнее подъема.
– То есть ты хочешь сказать, что настоящей угрозы не было? Что это была только учебная тревога?
Он останавливается и смотрит на меня.
– Будь начеку, угроза – настоящая. Подполье находится под постоянной угрозой. – Он криво улыбается. – В конце концов, мы на войне.
После общего раннего ужина, простого, но вкусного, поданного детьми (старающимися, впрочем безуспешно, выглядеть в высшей степени серьезно), я сразу отправляюсь в кровать. Хотя учитывая, что завтра вечером мне придется искать киберхирурга, уснуть так рано будет непросто. Наверху-то сейчас, должно быть, глубокие сумерки, а здесь, пока я устало бреду к себе, панели на потолке воспроизводят мягкий оранжевый свет заката, проникающий сквозь листву камфорного дерева.
Я закрываю дверь – замка в ней нет, что немного беспокоит, хотя, надо полагать, в самóм Подполье опасности нет, разве что Сверху, как здесь говорят, придет. Я падаю на кровать в грустном предчувствии бессонного созерцания потолка, однако же засыпаю, скорее всего, мгновенно, потому что очнувшись, оказываюсь в совершенно другом месте.