Попасть в здание оказалось неожиданно просто — нужно было всего лишь подняться по щербатой стене к ближайшему окну. А дальше, внутри, уже никакой стражи не наблюдалось. Только длинные темные коридоры, извивающиеся подобно пьяным в хлам змеям, редкие лестницы, ведущие куда-то в неведомые глубины, грубые двери, закрывающие от любопытных взоров неведомые сокровища…
Воровато оглянувшись, я подошел к одной из них и аккуратно подергал за громоздкую ручку. Затем толкнул железное полотно от себя.
Дверь даже не шелохнулась.
— И тут Штирлиц догадался, что замок закрыт, — хмыкнул я, еще раз осматриваясь.
А затем, использовав “дым”, проскользнул сквозь кажущуюся несокрушимой преграду.
Вокруг возникли стены крохотной комнатушки, единственным достоянием которой оказалась очередная лестница, ведущая куда-то вниз. Но спускаться под землю мне пока не хотелось, так что, пожав плечами, я развернулся назад…
И задумчиво уставился на дверь, теперь надежно закрывающую выход. На всякий случай ткнул ее пальцем. Затем со всей дури двинул ногой, слегка отбив пятку.
— Вот дерьмо.
Ощущая себя малоразумным дятлом, перевел взгляд на лестницу и решительно направился в ее сторону. Можно, конечно, подождать сутки и выбраться обратно с помощью все того же умения, но какой смысл терять столько времени впустую. Лучше уж посмотреть, что творится внизу.
Грубые каменные ступеньки привели меня в глухой коридор, в свою очередь закончившийся небольшой комнатой, из которой доносились ленивые голоса двух переговаривавшихся между собой демонов.
Я прислушался.
— …это был чудесный стих. Наполненный любовью и легким ароматом человеческой крови, пронизанный страданием смертных и гулом бушующего огня… Я преподнес его в дар, а что услышал в ответ?! Что этот ничтожный червь, этот помет жалкого падальщика, уже успел прочитать моей возлюбленной то же самое стихотворение! И она ответила ему взаимностью!
— Не надо было показывать. Такие, как он, только и способны, что воровать чужое.
— Я сделаю усекновение его похотливых чресел!
— Лучше поймай рахаша пожирнее и притащи его принцессе на следующую ночь. Поверь, на нее это подействует лучше поэззии. Лично убедился. И не раз.
Наступило молчание, прерываемое гневным сопением.
— Ты тоже искал благосклонности принцессы?! Ты…
— Уймись, — в голосе собеседника любвеобильного демона послышалось раздражение. — К ней все подряд ходят. И даже самый последний дурак знает, что рахаш работает лучше всего. Один ты, как новорожденный тупор, сочиняешь и сочиняешь свои стишки.
Сопение приобрело обиженные оттенки.