Его глаза вспыхнули на мгновение. А может, в них просто отразился огонь моих глаз. Это было как в дамских романах — два сердца нашли друг друга, разгорелось пламя любви. Мне вообще по жизни излишняя сентиментальность чужда, но в тот момент я в самом деле чувствовала, что этот человек дорог мне, как никто другой.
— Давайте поедем, я хочу показать вам одно место! — вдруг предложил он, и я согласилась, не спрашивая, куда он меня собирается везти.
Вечерний город из окна машины казался неузнаваемым, так что вскоре я уже плохо понимала, где нахожусь. С оживленных улиц мы свернули в какой-то проулок и через несколько минут выехали к длинной аллее. В свете фар замелькали ряды голых деревьев. Меркулов сбросил скорость, выбирая место для парковки и, наконец, затормозил.
— Давайте пройдемся, — полуспросил-полупредложил он.
Я снова кивнула, как китайский болванчик.
Игорь подал руку, помогая выбраться. Было уже прохладно, а я надела на свидание свое лучшее пальто — темно-серого, почти стального цвета и строгого классического покроя, по фигуре. Весьма презентабельная вещь, но, к сожалению — не для петербуржской погоды. Добежать от парадного к машине и потом обратно — куда ни шло, а вот для длительной прогулки по холодному парку оно вряд ли подходило. Отказываться от нее, однако, совершенно не хотелось, и я понадеялась, что наш променад не затянется надолго.
Я уже успела рассказать Игорю о неудачном браке и сыне, ждущем меня в Новгороде. Рассказала, замирая от страха.
Реакция Меркулова была сдержанной. В ладоши он не захлопал, конечно, но взглянул на меня лукаво и с интересом, и тяжелый груз свалился с души.
Лужи на дорожках подернулись тонким слоем ледка и матово блестели. Мы прошли сначала в сторону разноцветных огней, мерцавших в глубине парка. Там оказалась маленькая кафешка, откуда доносился русский шансон. Надрывный голос завывал про мужиков за решеткой, и я уже издалека видела (зрение у меня — единица), что за столиками сидели в основном те, кто за этой решеткой либо побывал, либо собирается в недалеком будущем попасть.
— Мы идем к ним? — удивленно поинтересовалась я.
— Нет, — он рассмеялся. — Туда!
И показал на мостик, переброшенный через широкую канаву. Над мостом горел фонарь, оформленный под старину. Его сосед был немилосердно разбит и покорежен — видно, посетители кафе погуляли, но света и так хватало. Уток нигде не было видно — наверное, уже спят.
— Мне здесь нравится, — сказал Меркулов, остановившись под фонарем.
Мы стояли и смотрели на воду. Со стороны кафе к нам плыл, медленно кружась, пустой бумажный стаканчик. Было хорошо. Я достала сигареты, Игорь услужливо щелкнул большой золоченой зажигалкой. Столб пламени поднялся такой, что можно было погреться, если бы он дольше не захлопывал крышку.