Для Брендона это известие стало как гром среди ясного неба. К такому повороту судьбы он оказался совершенно не готов. Первым делом О’Брайан кинулся к врачам, у которых лечилась жена, — и те без тени сомнения подтвердили диагноз распространенного, неоперабельного рака в последней стадии.
Все случилось для него так неожиданно, что Брендон никак не мог в это поверить. Он стал предлагать жене лучшие клиники, знаменитейших специалистов, известные ему альтернативные методы лечения. На все советы мужа Глория отвечала полуулыбкой, а потом медленно качала головой.
О’Брайан вспомнил даже про своего старого знакомого Майкла Филдстайна, оперировавшего много лет назад Стивена Кларка. Брендон не без труда разыскал его, но тот уже, оказывается, разменял девятый десяток и давно отошел от дел. Его пространные советы, сводившиеся к тому, что «на все воля Божья», показались Брендону по меньшей мере странными.
Пока О’Брайан соображал, как заставить жену возобновить лечение, Глория методично приводила в порядок свои личные дела: разбирала бумаги, просматривала старые — начиная с университетских пор — рукописи, советовалась со своим адвокатом.
И вскоре, одним воскресным утром, миссис О’Брайан обратилась к мужу:
— Брендон, нам надо поговорить… — начала она. Уже в самóм ее тоне — приподнято-строгом — таилось недоброе. — Ты ведь помнишь мою маму?
Брендон коротко кивнул. Конечно же, он прекрасно помнил тещу — совсем не старую еще женщину, всегда оптимистичную и позитивно настроенную, умершую от рака в пятьдесят семь лет. Ему упорно не хотелось верить, что Глория может повторить судьбу своей матери.
— Она ведь боролась и верила до последнего, — продолжала Глория, — но сдалась сразу, как только начались боли. И я не хочу… Давай сделаем это раньше.
— Я… я не понимаю тебя… — опешил Брендон.
— Неправда! — строго осадила его Глория. — Ты просто отказываешься понимать. Вот и все.
О’Брайан, естественно, уже знал, о чем толкует жена, но все еще не мог произнести это слово вслух.
— Ты говоришь о…
— Да, — кивнула Глория, также не упоминая зловещего слова. — Я не собираюсь тянуть до последней минуты и хочу уйти раньше. — Она замолчала, ее долгий, испытующий взгляд пронял Брендона насквозь.
— Эвтаназия запрещена в нашем штате, — пробормотал Брендон, не заметив, как оно — это слово — оказалось наконец произнесенным.
— Разве мне это неизвестно? — горько усмехнулась Глория. — Но теперь врачей уже не преследуют, как раньше. Можно ведь сделать это в другом штате, хотя бы в Орегоне. В конце концов, выписать препараты из Бельгии или Голландии. Но… я не хочу никуда ехать. Попробуй договориться здесь.