Брендон взвыл от негодования и принялся тормошить парня. И поступил явно опрометчиво. Потому что уже в следующую секунду Кейн рыгнул, как Везувий, залив содержимым своего желудка все «окрестности».
После этого вопиющего безобразия Брендон в который раз строго отчитал сына, поставив окончательное условие, что если тот не образумится, он перестанет платить за его обучение. И, надо сказать, угроза возымела действие: пьянки и прочие хулиганства снова прекратились.
Лиззи же, наоборот, последнее время повеселела и порхала, словно бабочка. Не так давно она открыла в себе новый талант и стала брать уроки вокала. Но так усердно начала практиковаться, что с непривычки надорвала голосовые связки.
Опечаленная, она сидела теперь на кровати и, глотая слезы, ковырялась в планшете. Потом стала рассылать всем жалостливые сообщения:
«У меня горе! Я потеряла голос!!!»
Первым, как и следовало ожидать, откликнулся Эйбл:
«Где же ты его потеряла? Не грусти! Мы его найдем!»
Лиззи хмыкнула, прочитав его сообщение. Но вслед за первым вскоре последовало второе послание, куда более экспрессивное:
«Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ! Что бы ни случилось: Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ! Даже если меня уже не будет на свете, ты должна помнить: Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ! Все на земле может перемениться и исчезнуть, одно это неизменно и вечно: Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ! Оно ничему не подвластно, оно всегда и везде: Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ!..»
Прочитав послание Эйбла, Лиззи усмехнулась: «Ну и приторный же парень… Жуть, какой приторный!» Отвечать она не стала.
На какое-то время в доме воцарилось спокойствие, и Брендону удалось, наконец, перевести дух. Но при этом он никак не мог отделаться от мысли, что это затишье перед бурей.
Подождав еще немного, Брендон чуть успокоился и даже предложил Джессике съездить куда-нибудь отдохнуть. К его удивлению, та сразу назвала Италию. Но Брендон отказался — слишком много у него было связано там с Глорией… И он наугад упомянул Грецию, однако Джесс на это почему-то скептически улыбнулась.
В конце концов, они отправились на Багамы.
И все-таки уезжал Брендон с тревогой в сердце, даже несмотря на то, что миссис Кларк — впервые за много лет — согласилась приехать и последить за детьми.
Фешенебельный курорт встретил их, как полагается, с распростертыми объятьями. После многих месяцев напряженного труда и череды семейных проблем О’Брайан с головой окунулся в беспробудную праздность. И хотя неделя отпуска пролетела, как один день, Брендону и Джессике показалось, что они провели там целый месяц — медовый месяц…
Но на обратном пути Брендон опять занервничал. Однако в загородном доме он застал тишь да гладь да божью благодать. И даже идеальный порядок — что, впрочем, не было заслугой ни детей, ни Лиз Кларк, а приходящей домработницы.