Увидев Брендона, парень вытаращился на него и тут же быстро заговорил:
— Сэр, я не убивал вашего сына! Я только нашел его лежащим на траве. И вызвал полицию. И не подумал, что решат, будто я убил. Я только вызвал полицию, и все. Понимаете? — Подросток не сводил глаз со стоящего перед ним О’Брайана.
Тот поглядел внимательно и, ничего не ответив, вышел из комнаты.
— Парень не виноват, — произнес он, обращаясь к адвокату обвиняемого.
— Вы поверили тому, что он сказал? Все они твердят о своей невиновности. А потом оказывается…
— Я полвека работаю с преступниками, коллега, — ровным тоном остановил его Брендон и повторил: — Парень не виноват.
…Похороны состоялись на следующий день, но уже через час Брендон ничего не помнил. Все сразу же напрочь выпало из его памяти, точно он там и не присутствовал.
Вскоре для оформления страховки Брендону понадобились кое-какие документы Эйбла. Превозмогая себя, он поднялся наверх и открыл дверь в его комнату.
Остановившись на пороге, Брендон обвел комнату глазами и понял, что войти сюда для него тяжелее, чем видеть сына в гробу. Он долго стоял неподвижно, в задумчивости. Потом тряхнул головой, будто сбрасывая тяжелые воспоминания, и подошел к столу.
Нужные бумаги нашлись быстро — в вещах мальчика царил редкостный, так нехарактерный для художников порядок. Брендон повернулся к окну, у которого стоял этюдник. Справа на стене висела полка, где лежали аккуратно сложенные папки с рисунками. Рука невольно потянулась туда. Он снял несколько папок и стал их открывать одну за другой, просматривая эскизы, этюды, наброски, сделанные мальчиком за последнее время.
Брендон видел их впервые. Некоторые показались ему на удивление зрелыми, завершенными, другие же, напротив, чуточку наивными. Здесь было все: пейзажи, животные, натюрморты, портреты, эксперименты с цветом и формой. При взгляде на эти работы сразу становилось понятно: это были поиски — юный художник искал себя, свой путь…
Следующая папка, ярко-розовая, выделялась среди других — по углам ее красовались детские наклейки в виде сердечек. Брендон распахнул папку — с рисунка на него глянуло смазливое личико Лиззи Кларк. Папка Лиззи: она в фас, в профиль, полупрофиль — множество эскизов в различных позах. И, что сразу бросилось Брендону в глаза, ни на одном из них девушка не была обнаженной, самое большее — с голыми плечами. Но все-таки ясно виделось: позировала она и с обнаженной грудью. За самим портретом прочитывалось и все остальное… Как будто художник стыдливо умолчал о том, о чем и так легко было догадаться.