Я повернулся к Валету, в надежде на помощь, тот помог:
— Меня Валет.
Я поморщился, ну что за человек. Надо же красиво соврать, ну как то так:
— А я… Константин.
Старик в удивлении воззрился почему-то на меня.
— Конь… кость… чаво? Дивное имя…
Валет вяло отреагировал, издеваясь:
— Это сокращенно от Кистениан…
Пока я судорожно вспоминал, что Кистениан кажется тот же Константин с Валийского… или как-то так, Дед успокоенный таким «разумным» объяснением спросил:
— Вам, небось, ночлег нужон? Сходите-ка у нас на постоялый двор, он маленькай, да вам сойдёть. Денег гляжу нема? Чичас…
Сгорбленный быстро ушел в дом, сильно шаркая ногами, а через минуту вернулся и сунул двадцать медяков:
— Я тут скопил малость. На первое время хватить, а уж дальше ищите своё добро. Ежели повезет — не забудьте старика отблагодарить.
Я кивнул:
— Спасибо, дедушка, не забудем.
Валет уже развернулся, вскинув руку в прощальном жесте, но я придержал:
— Отец, ты так добр к нам, не откажи еще в одном добром деле. Мы, эм-м, повозку везли железную, можем ли схоронить в твоём сарае?
Старик снова взялся за черенок, не поднимая глаз пробурчал:
— Повозка сена не просит, овса не ест. Пущай стоит.
— Век не забудем, добрый человек!
Побрели в сторону здешней таверны, решив вернуться за мотоциклом с утра, но я все оглядывался, что-то в старике настораживает, понять бы что.
— Не заметил ничего необычного?
— Где? — удивился Валет.
— В старике, — пояснил я такую очевидность.
— Обычный старик, — отмахнулся тот, — разве что плечи широченные, как у культуриста на пенсии.
— И это не кажется странным?
Валет нахмурился, но хлопнув меня по плечу, заверил:
— Расслабься, он точно не твоя Смерть. Просто крепкий старик.
— Надеюсь, что так.
Пока ходили по деревне в нелепой попытке найти потерянного бойца, стемнело. Едва жара отступила под напором вечерней прохлады, из высокой травы поднялся рой мелкой кусачей мошкары и огромные комары в поисках теплой и вкусной крови. Полумесяц медленно поднялся из-за виднокрая тусклый и печальный, как замерзший в холодную русскую зиму африканец, раздающий рекламки у входа в метро.
Желудок как голодный котенок мяучит и скребется едва отросшими коготками, но так, что на позвоночнике остаются кровавые полоски. Поспешили успокоить это прожорливое животное.
Постоялый двор вмещал всего два стола. Видать гости здесь бывают не часто. Как переступили порог, в нос ударил запах пищи, желудок вновь болезненно напомнил о себе.
Хозяин трактира, завидев нас, поспешно указал на скамью и, протерев стол старой тряпкой, участливо спросил: