— Спасибо, — отозвался Уолтер. Он очень обрадовался, что голос ему не изменил, и даже повторил с улыбкой: — Спасибо. Прощайте, Джордж.
На обратном пути к своей ячейке Уолтер Хендерсон должен был преодолеть расстояние примерно в пятьдесят футов, и он сделал это с большим достоинством. Огибая чужие столы, временные обитатели которых бросали на него робкие взгляды либо, казалось, очень хотели на него взглянуть, он прекрасно сознавал, что на его лице — пусть и едва заметно — отражается все же целая буря чувств, которую он с таким успехом загнал внутрь. Эта сцена была словно вырезана из кинофильма. Сначала камера развернута таким образом, что события представлены с точки зрения Кроуэлла, потом она откатывается назад и дает общим планом всю контору, через которую одиноко и величественно движется фигура Уолтера; затем его лицо дается долгим крупным планом, который сменяет нарезка из других крупных планов — коллеги отрываются от работы и оглядываются на идущего (у Джо Коллинза на лице написана тревога, Фред Холмс пытается скрыть радость), — и опять точка зрения Уолтера: он вдруг видит спокойное лицо ни о чем не подозревающей Мэри, своей секретарши, — она ждет его возле стола, в руках у нее отчет, который Уолтер просил напечатать.
— Мистер Хендерсон, я надеюсь, что все в порядке.
Уолтер взял у нее отчет и уронил на стол.
— Оставь, Мэри, — сказал он. — И знаешь, сегодня можешь быть свободна, а с утра зайди в отдел кадров. Тебя прикрепят к кому-нибудь другому. Меня только что уволили.
Сначала у нее на лице появилась легкая недоверчивая улыбка: она решила, Уолтер шутит, — но потом вдруг побледнела и занервничала. Она была еще очень молода и не слишком умна, а на секретарских курсах ей, вероятно, не рассказали, что такое вообще бывает: твоего непосредственного начальника могут уволить.
— Ох, мистер Хендерсон, какой ужас! Я даже… но почему они так поступили?
— Даже не знаю, — ответил Уолтер. — Наверное, накопилось по мелочи.
Он принялся открывать ящики стола и с силой заталкивать их обратно, собирая свои пожитки. Их оказалось не много: пачка старых личных писем, высохшая авторучка, зажигалка без кремня и полплитки шоколада в упаковке. Вид этих предметов явно произвел на девушку сильное впечатление: она не отрываясь наблюдала, как он раскладывает их по кучкам и рассовывает по карманам. С подчеркнутым достоинством он выпрямился, обернулся и, взяв с вешалки шляпу, надел ее.
— Не волнуйся, Мэри, на твою судьбу это никак не повлияет, — сказал он. — Утром тебя назначат на другую должность. Ну что ж… — Он протянул руку. — Удачи!