— А меня Макс.
— Иностранец?
— Нет, итальянец.
— Почему же тебя назвали Максом?
— Э, кто знает. Впрочем, имя как имя, не хуже других.
— Так вот, я Джанни Торризи. А ты?
— Макс.
— Это я уже понял. А фамилия?
— Фамилия… Зачем тебе, собственно, это знать?
— Да так, к слову пришлось. Но если не хочешь, не говори. Надеюсь, ты не выблюдок?
Макс не знает, что такое «выблюдок», но догадывается.
— Моя фамилия — Деана. Макс Деана, — выпаливает он первое, что пришло ему на ум. Хотя нет, он не случайно вспомнил именно этого человека, самого близкого и самого ненавистного.
— Деана… Деана… Знакомая фамилия. Может, я ее в газете встречал?
— В Италии полно Деан. У меня самого восемь братьев, у моего отца, Витторио Деана, — двенадцать. Так что, «видишь, сколько у меня дядьев, а у каждого из них в среднем пять сыновей. И это только в нашем селении.
— Где оно?
— Там, за холмами… Ото, какой шикарный элиспидер! Когда кончу учиться, непременно куплю себе такой же.
— Послушай, ты машину водить умеешь?
— Приходилось.
— Тогда подмени меня. Мне бы соснуть хоть полчасика. Иначе не выдержу. А-а-а-а-а-а…
— Говорят, что это рискованно.
— С чего вдруг?
— У меня с собой нет прав.
— Велика важность. Главное, водить машину можешь? Восемнадцать тебе уже исполнилось?
— Конечно.
— Так в чем же дело? Пойми, если я опоздаю, придется платить штраф. А я больше не могу, глаза слипаются. Всего-то минут на пятнадцать.
Он притормозил, они поменялись местами. Макс нажал кнопку, и машина вновь помчалась по автостраде. Через спущенное окошко в кабину залетает прохладный утренний ветерок и приятно обвевает лицо. Как это чудесно, вести по глассасфальту турбомобиль, везущий в Милан молоко и молочные продукты! Скорости переключаются автоматически, огромные шины способны выдержать невероятные нагрузки. Да, этим мастодонтом управлять легче, чем малолитражкой, которой Деана иногда позволял ему пользоваться. Опять Деана! Пора бы уже выкинуть его из головы. Его, Макса, ждет пятнадцатимиллионный город, в котором он непременно найдет себе работу по вкусу.
Мимо проплывают деревья, кусты, небоскребы, машина беспрекословно повинуется воле автомата, ему остается лишь следить за сигнальной лампой… Высоченные колокольни возносятся прямо к небу, и в воздухе плывет металлический перезвон, поют колокола, записанные на пленку. А ведь много веков назад звонари и в самом деле звонили в большущие бронзовые колокола: дин-дон, дин-дон, звуки растут, ширятся, нагоняют турбомобиль, кажется, будто сотни молоточков стучат по рельсам… Почему так гудят рельсы?.. И сразу за этой мыслью — пустота, тьма…