— Видишь ли, Антонио, мне стало нехорошо, я испугался…
— Если тебе плохо, почему же ты не остался дома?
— Мне захотелось подышать свежим воздухом, а потом я сбился с пути, но теперь, прошу тебя, уйди, я хочу побыть один.
— Что же тебя могло испугать, Макс? Раньше ты ничего не боялся.
— У меня закружилась голова. Но все прошло. Отойди в сторону, дай мне пройти.
— Пройти? Куда ты собрался, Макс? Ведь тебе худо…
— Было. А теперь я чувствую себя отлично. И не смотри на меня так.
Поддайся он приступу безумного страха, и Антонио валялся бы сейчас в траве мертвым. Он не должен думать, что все уже знают, что все против него, Макса. Он, которому никогда в жизни не приходилось защищаться, отныне должен защищать ото всех свою жизнь.
А вдруг Антонио знает и лишь притворяется? Что, если он хочет задержать его разговорами, пока не подоспеют остальные?
Макс подскочил к Антонио, схватил его за плечи и стал яростно трясти.
— Признавайся. Мне все известно.
Сторож задрожал от страха.
— Что ты, Макс? В чем признаваться?
— Я пристрелю тебя как собаку, если ты не скажешь всю правду.
— Да ты рехнулся, Макс! За что ты хочешь меня убить? Что я тебе такого сделал?
— Скажи мне, только не лги, в котором часу ты вышел из дому?
— В одиннадцать…
— Тебе кто-нибудь звонил?
— Никто…
— Как я могу проверить, что ты вышел из дому в одиннадцать часов?
— У меня в кармане расписание дежурств. Я каждый раз пробиваю время ухода и возвращения.
Электрочасы не лгут: 22 часа 59 минут. В это время совет семи еще заседал в конференц-зале. Антонио действительно ничего не знает.
— Прости меня, Антонио. Прощай.
— Макс, но почему вдруг…
— Поклянись, что ты никому не скажешь, что видел меня.
— Клянусь. Но объясни, почему…
— Моя жизнь в опасности. Больше я ничего не могу тебе сказать, да и не знаю. Если ты будешь молчать, мне, скорее всего, удастся спастись. А если ты проговоришься, меня ждет смерть.
— Ты любишь шутить, Макс. Придумал себе приключения, какие-то опасности. А все потому, что ты слишком много читаешь. Вечно сидишь за книгами. Я всегда говорил, это до добра не доведет, ты…
Но Макс уже скрылся в кустах. Антонио его не предаст, он добрый верный друг. Однако разве доброта не переходит порой в недомыслие, а верность — в чрезмерную доверчивость? Если Антонио решил, что он сошел с ума, то, чего доброго, ему может взбрести в голову предупредить докторов и самого Деану, что надо спасти бедного мальчика. Нет, скорее всего Антонио сохранит тайну, очевидно, он все понял, а может, даже все уже знал и просто притворялся. С какой целью? Да чтобы он, Макс, мог спастись бегством.