Евдокимов и Галина приехали спозаранку, публики в кафе было еще мало, но Евдокимов боялся прозевать одного из тех любителей цветов, которые избрали это кафе местом своих свиданий.
Галине было не по себе. Она согласилась поехать с Евдокимовым, но не знала, как теперь себя с ним держать. Разыгрывать модную жеманную девицу было нелепо, вести себя просто она разучилась…
Поэтому она предпочитала молчать, а чтобы ее молчание не было слишком заметно, непрерывно что-нибудь пила и жевала.
Публика прибывала. Заиграл оркестр.
Галина тоскливо посмотрела на своего спутника.
- Разрешите вас пригласить? - спросил ее Евдокимов.
Галина оживилась.
- Вы хотите танцевать? - удивилась она.
- А почему бы и не потанцевать? - сказал Евдокимов. - Ведь это доставит вам удовольствие…
Когда они танцевали, в зале появился Эджвуд. Евдокимов сразу его заметил. Он ни на минуту не переставал наблюдать за публикой. По своему обыкновению, Эджвуд медленно пробирался по залу. Евдокимов не знал, заметил их Эджвуд или нет, и нарочно от него отвернулся. Но почти тут же они с ним столкнулись.
- Мистер Эджвуд?! - воскликнул Евдокимов. - Какая неожиданная встреча!
Они остановились.
- Почему неожиданная? - ответил Эджвуд с холодной вежливостью. - Я рассчитывал вас здесь встретить…
Евдокимов опять плохо подумал о Галине. Неужели она проболталась?
- А вы сказали, что будете заняты! - упрекнула Галина Эджвуда.
- Я действительно занят, - холодно сказал он. - Но желание видеть вас…
- О Роберт! - ответила она, впадая в свой прежний тон. - Вы невыносимы…
- Если у вас не назначено здесь никакой встречи, - предупредительно сказал Евдокимов, - разрешите пригласить вас к нашему столику.
- О нет, у меня здесь нет никакой другой встречи, - сказал Эджвуд. - Пожалуйста и с удовольствием.
Они подошли к столику, но здесь Эджвуд совершил маневр, которого Евдокимов не предвидел: трудно было сказать, сознательно это сделал Эджвуд или случайно, но он указал Евдокимову на стул, который стоял в простенке и с которого нельзя было видеть весь зал.
- Прошу вас, - любезно сказал Эджвуд, садясь сам на стул, наиболее удобный для обозрения зала и который Евдокимов предназначал для себя. - Пусть Галина сядет посередине!
Он даже засмеялся, хотя смеялся только его рот, глаза его смотрели на Евдокимова с неизменным холодным блеском.
- Между двух стульев, как это говорится у русских.
- Что вы будете пить и есть? - осведомился Евдокимов на правах хозяина.
- Русское виски и русскую икру, - твердо сказал Эджвуд. - Я готов это пить и это есть всю жизнь…
Он выпил рюмку водки и, забыв закусить ее икрой, зло посмотрел на Евдокимова.