– И ты думаешь, что она могла продавать ему яд, но в тех двух случаях у нее закончилась наперстянка? – спросил я.
Травница пожала плечами.
– Возможно. Он просто запомнился мне, потому что не был похож на наших обычных покупателей.
– Почему? – спросила Юлия. – Ты сказала, он походил на грека. Что в нем было такого необычного?
– Ну, он был очень высоким и худым, в дорогой одежде по греческой моде, с тремя-четырьмя золотыми кольцами и ценными амулетами. А в середине нижней челюсти у него была пара искусственных зубов, прикрепленных золотой проволокой так, как делают только в Египте.
Мы поговорили еще, но женщина не смогла припомнить больше ничего полезного. Поблагодарив ее, мы с невестой дали ей денег и выбрались из тесной маленькой палатки.
– Что думаешь? – спросила Юлия. – Мы что-нибудь выяснили?
– Теперь у нас есть подходящий яд, если Целер вообще был отравлен. А что касается плохого вкуса, то у него имелась привычка каждое утро выпивать чашку пулсума. Это такая отвратительная штука, что кто угодно мог подмешать в нее дерьмо летучей мыши, и Целер не заметил бы.
– Итак, подозрение все еще падает на Клодию. А что насчет мужчины, похожего на грека?
– Возможно, совпадение. Гармодия могла продавать яд нескольким покупателям, а наперстянка в любом случае была лишь одним из ингредиентов. Как сказала Аскилта, люди, покупающие яд, обычно приходят лично; немногие хотят доверять такое дело соучастнику. И если Гармодию убили потому, что она вымогала у покупателя деньги… Что ж, это меня тоже беспокоит.
– Почему?
Мы брели обратно к Форуму, никуда в особенности не направляясь.
– Ургул сказал, что эту женщину почти обезглавили. Чтобы сделать такое ножом, нужен сильный мужчина, – объяснил я. – И я почему-то чувствую, что Клодия действовала бы более предусмотрительно и аккуратно.
– Если б она заметала следы, то намеренно пожелала бы отвлечь от себя внимание, ведь так? Город полон головорезов, которые сделали бы такое за пригоршню монет. Если хотя бы половина историй о ней – правда, она могла предложить плату натурой.
В рассуждениях Юлии было что-то ошибочное, но я не мог понять, что именно. Скорее всего, меня отвлекало страстное желание поесть и запить еду вином.
– Ты позволяешь своей неприязни к Клодии влиять на твои суждения, – сказал я своей спутнице.
– А я думаю, ты пытаешься выяснить, что она невиновна, хотя это самое маловероятное умозаключение из всех возможных. И что теперь?
– Я должен поговорить с несколькими людьми: с бывшим трибуном Фурием, с которым Целер в прошлом году так часто красочно ссорился, и с Аристоном, семейным врачом, лечившим Целера, когда тот умирал. Но вряд ли я смогу разыскать их сегодня.