Вагоны электропоезда были старые и раздолбанные. Уставший кузов, потертый салон с немытыми, покрытыми железнодорожной пылью окнами делали поездку в этой электричке похожей на путешествие в рабочем поезде. Отчасти из-за того, что большую часть пассажиров электрички составляли железнодорожники.
Миновали депо, отстойник электровозов и спецтехники, вагонный парк. И замельтешили за окном мещерские леса. Сторона, воспетая Паустовским. Край лесов, озер и болот. Хлынул дождь. На ходу в окно летели струи дождя, ударялись о стекло и крупными каплями скатывались вниз, оставляя следы в слое оконной пыли. Поезд ловко перескакивал мещерские речушки и мелиорационные канавы по коротким мосткам. На станциях стали попадаться высокие платформы. Принцип выбора высоты платформы довольно странен. На одной станции может быть высокая платформа. А на следующей — низкая. Затем опять высокая. По вагонам прошла торговка с термосом, предлагая горячий чай и кофе. Мягкий, ненавязчивый запах горелого торфа наполнил салон электрички.
На путях станции Черусти уже стояла электричка до Москвы. Она была заполнена пассажирами. Толпа из прибывшего поезда перетекала с низкой платформы, где только что остановилась вековская электричка, на высокую, московскую. Я решил не толкаться и поехать на следующей, через час. Там нет стыка, и она идет пустая. Часа должно было хватить на осмотр Черусти.
На станции вкопан столбик «158 км». Здесь заканчивается Горьковская железная дорога и начинается Московская. Черусти оказались небольшим поселком: четыре продуктовых магазина у станции, два барака, школа, ДК, трехэтажная новостройка и частные дома, распределенные в строгих квадратах улиц. В пожарном пруду два рыбака удили рыбу. В поселке было необычно пустынно. Кроме двух рыбаков и продавщиц в магазине, я не встретил никого. В общем, обыкновенный рабочий поселок. Есть прямая электричка до Москвы, и местные жители ездят на работу в город. Я направился на станцию. В это время как раз прибыла электричка из Москвы. На платформу сошел единственный пассажир — вусмерть пьяный мужчина. Одет он был в черный костюм и лакированные остроносые ботинки. Пройдя по платформе зигзагом, цепляя фонарные столбы, он подошел к клумбе перед памятником Ленину и стал мочиться на желтые тюльпаны. Локомотивная бригада перешла в головную кабину электрички и готовилась к рейсу на Москву.
Я был единственным пассажиром во всем десятивагонном составе. И пускай и с полным билетом: насколько перевозчику выгодно гнать десять вагонов, жечь электричество, перевозя единственного пассажира? Из-за товарных вагонов выглядывала половинка закатывающегося солнечного диска. Небо окрасилось в сказочный сиреневый цвет, и все окружающее приобрело необычные оттенки.