— Ты будешь здесь, когда я проснусь? — спрашивает он.
Это мог бы быть мстительный вопрос, учитывая то, как я повела себя в последний раз, когда мы были в одной постели. Но он так тихо спрашивает, что больше похоже на желание, чем на что-либо другое.
— Да, — шепчу я.
Мгновение он смотрит на меня, затем тянется и заправляет прядь волос мне за ухо, кончиками пальцев нежно скользя по моей щеке. Его прикосновение оставляет горячий след на моей коже, заставляя меня желать большего. Это опасное, прекрасное чувство. Он быстро убирает руку со вспышкой сожаления, промелькнувшей на лице. Мне это не нравится; я больше предпочитаю улыбку, которую видела мгновением раньше.
Возможно, это от того, что я соскучилась по тому, чтобы вот так просто спать с кем-то, или, возможно, от того, что я соскучилась по ощущению чьей-то кожи, я не знаю. Но я тянусь и переплетаю наши пальцы, соединяя наши руки.
Закрываю глаза и засыпаю намного крепче, чем за все эти последние месяцы.
Утренний воздух прохладен и свеж, и солнце сияет очень ярко, предвещая наступление прекрасного дня. Джесса, Бен, Габби и Мадлен идут перед нами, прокладывая новую тропинку по мягкой зеленой траве в поле позади дома Райтов. Мы с Нейтом плетемся за ними, через каждые пару шагов, улыбаясь, смотрим друг на друга. Иногда первым отворачивается он, иногда — я. Но наши глаза всегда находят друг друга, от чего внутри меня разливается тепло.
Прошлой ночью я осталась с ним и утром все еще была там, как и обещала. Когда мы проснулись, наши руки и ноги были переплетены: его левая рука онемела от того, что на ней всю ночь лежала моя голова, а моя нога затекла, с середины ночи застряв в ловушке между его икрами. Он массировал мою ногу до тех пор, пока она вновь не обрела чувствительность, а я скользила пальцами вниз по его руке, помогая привести ее в чувство. Мы смеялись и дразнили друг друга до тех пор, пока наконец-то, не скатились с кровати, и покинув его комнату, я почувствовала боль, совершенно непохожую на ту, которую испытывала, когда покидала его в отеле ранним утром после того, как мы переспали.
В душе я слишком долго и слишком много думала о том, что должна и не должна чувствовать, и дала себе слово держать с ним дистанцию, только для того, чтобы защитить свое сердце. Потом я увидела его за завтраком, когда он рассказывал Мадлен глупую историю о троллях, в попытке заставить ее съесть яйца, и поняла, что не смогу держаться в стороне от него. В любом случае, какая теперь разница? Через четыре дня он вернется в Колорадо, а я — в Техас, и на этом все закончится. Что неправильного в том, чтобы наслаждаться этим, пока есть возможность? Мне просто нужно быть осторожной. Я смогу быть осторожной.