— Я… я ищу своих родственников, — начал Даниэл. — Я даже не знаю, как их зовут, но мне кажется… В общем, я цыган.
Они замерли, продолжая мерить его взглядами.
Даниэл не мог назвать фамилии, у него не было никаких документов, никаких доказательств. Он мог предъявить им только свой возраст и свою физиономию.
Один цыган резко встал и, выйдя из фургона, принялся рассматривать Даниэла в ярком солнечном свете. Цыган был невысокого роста, коренастый, по виду человек сильный и решительный, с пробивающейся у висков сединой. Он крикнул что-то двоим мужчинам внутри прицепа, ему ответили — весело, хотя и довольно равнодушно.
— Мы не уверены, что ты попал по адресу, — сказал цыган Даниэлу. — Ты вроде бы похож на нашего, а может, и ошибаешься. Пойдем лучше спросим бабушку. — И он двинулся к низкому дому, не поджидая Даниэла и не оборачиваясь, чтобы проверить, идет ли он следом.
Большая гостиная производила впечатление светлой и несколько пустоватой по сравнению с норвежскими домами, в которых Даниэл привык видеть больше мебели, но все тут было очень чисто и аккуратно, очень прибрано. Цыган открыл дверь в соседнюю комнату и сказал что-то находившимся там людям. Потом он обернулся и с улыбкой пригласил Даниэла сесть: вдоль стен выстроилось множество стульев. Даниэл последовал его приглашению, волнуясь и чувствуя себя не в своей тарелке: он уже жалел, что затеял это. Вскоре в комнату вошли две женщины, одна постарше, а вторая, как показалось сначала Даниэлу, совсем молоденькая. Это была смуглая, пышнотелая красавица с иссиня-черными волосами, которые волнами спускались по спине. Впрочем, Даниэл быстро смекнул, что она не девочка; нечто неуловимое в ее фигуре, в доброжелательном уверенном взгляде напоминало ему мать, в ней присутствовала теплота. Вероятно, женщине было за сорок, вокруг глаз уже образовалась сеть морщинок.
Цыганки поздоровались с Даниэлом и сели, мужчина, проводивший его сюда, следил с дивана за разговором, время от времени улыбался, но молчал.
Беседу с Даниэлом вела та, что была помоложе, старая цыганка, видимо, не владела норвежским.
Знает ли он фамилию родителей?
Нет.
Почему ему кажется, что он — «ром»?
Он не уверен, но ему всегда говорили, что…
А как его зовут?
Даниэл. Даниэл Йорстад, настоящей фамилии он не знает. Когда ему исполнится восемнадцать, он сможет пойти и выяснить, но до этого ждать больше полугода…
Теперь возбужденно затараторила пожилая цыганка, молодая послушала, кивнула и, обернувшись к Даниэлу, впервые по-настоящему улыбнулась ему.
— Может быть, ты и прав, — мягко проговорила она, и от этой ее мягкости и выдержанности у Даниэла полегчало на сердце. Он хотя бы перестал нервничать. — В то время мы как раз потеряли двоих детей, годовалого мальчика и девочку, которой был всего месяц от роду. Явились полицейские… и забрали у нас детей.