Она проснулась посреди ночи и долго лежала, глядя в темноту. Через некоторое время она поднялась, зажгла стоявшую на тумбочке лампу под розовым абажуром и снова вытянулась на кровати, поверх одеяла, не отводя глаз от скошенного потолка мансарды, на котором остались отметины от скотча и кнопок. Карианна понимала, что произошло, и сохраняла полное спокойствие.
Спокойствие не покидало ее всю следующую — весьма напряженную — неделю. Она не плакала. Карианна и рада была бы выплакаться, да не получалось. Она рассказала все Май, Май рыдала, Руал тоже, и она не могла ничем утешить их, так же как не могла плакать вместе с ними. Карианна прожила в саннвикской белой вилле несколько дней. Она не видела в этом большого смысла, но хотя бы взяла на себя практические заботы: мыла посуду, готовила, ходила в магазин, в общем, пыталась помочь, чем только возможно. Она говорила и со своими родителями, постаралась успокоить их, удерживая при этом на расстоянии. Они не встречались с Даниэлом, Карианна не торопилась представлять его, да и он не рвался к ним в гости, так что родители знали о нем только понаслышке. Теперь это было неважно. Через три дня она снова вышла на работу. В газетах ни ее фотография, ни имя не фигурировали, так что лишь Мириам и Крошка Гуннар могли связать героя ее романа с человеком, зверски убитым в глупейшей уличной драке, а их она просила помалкивать. У нее не было сил обсуждать с кем-либо случившееся. Ее вызывали на допрос в полицию, в отдел по расследованию убийств. Она подробно все изложила, но, к сожалению, не сумела дать словесных портретов. Четверо ребят, молодых, с привычным выговором восточного побережья, она их плохо разглядела в темноте. Одного, правда, она могла бы узнать, попадись он ей еще раз. Следователь советовал ей быть настороже и избегать репортеров: как-никак она была единственным свидетелем, а неизвестно, что на уме у этих психов, совершивших преступление. Она молча кивнула. Это ее устраивало. Карианне вовсе не хотелось быть на виду, не хотелось ни с кем разговаривать, самое лучшее забиться в уголок и не высовываться — авось тогда все станет как прежде…
Похороны: она не верила, была как во сне. Гроб не открывали, Даниэл был изуродован до неузнаваемости. Май и Сесси плакали, плакал и Руал, даже у Эйвинна в глазах стояли слезы, а уголки губ подергивались. Карианна в оцепенении следила за исчезающим гробом. Ей сказали, что в нем Даниэл. Но ведь, значит, его сейчас сожгут! На какое-то безумное мгновение она утратила свое благодатное спокойствие… и тут же вновь обрела его.