На работе она занималась перерисовкой чертежа: просто и малоинтересно. Мысли ее перескакивали с одного на другое. Она не находила в старом чертеже ни единой ошибки, которую можно было бы исправить, никакого повода для детективной работы, ничего, к чему можно было бы придраться. Рутина. А впрочем, по-своему даже неплохо.
На обратном пути Карианна зашла за велосипедом и уже на нем доехала до Грюнерлёкки, поэтому домой она добралась позже обычного.
Бьёрн читал, устроившись на синем диване. Когда она вошла, он поднял глаза.
— Привет, — сказала Карианна.
— Привет, — отозвался он.
Она застыла посреди гостиной, глядя на Бьёрна. Он по-прежнему не отрывался от книга.
И если бы Карианна Хьюс подчинялась законам природы, она бы теперь поступила следующим образом:
Подошла бы к Бьёрну и села рядом с ним на диван. Возможно, взяла бы его за руку или прижалась щекой к его плечу. Спросила бы, не сердится ли он. Скорее всего, он ответил бы «нет», и тем не менее для нее было бы естественно попросить прощения за то, что она, не договорившись с ним, осталась ночевать в квартире Мимми. Резонно предположить, что тут он мог бы скрепя сердце признать: конечно, он был разочарован, когда она не вернулась домой. (Не рассердился, нет, а был разочарован!)Она все понимает, сказала бы Карианна, просто вчера она была не в состоянии обсуждать это, не в состоянии даже пойти домой; ей ведь сейчас нелегко… из-за того, что случилось с Мимми. Главное было — нащупать верный тон: говорить негромко, по-деловому и в то же время просительно. Скорее всего, он бы в этом месте обернулся и окинул ее снисходительно-скептическим взглядом (Карианна не пролила ни слезинки, когда получила известие о смерти бабушки, и вела себя внешне совершенно нормально, была спокойна, практична, улыбалась). С ее стороны, ни в коем случае нельзя было показать, что она заметила его недоверие. (Легкое поднятие бровей, округлых темных бровей, выглядывавших из-под седеющей челки: это еще что за выдумки? Само собой разумеется, он понимает, как она грустит по Мимми!) Лучше всего, конечно, если бы Карианне удалось заплакать: скептицизм в голубых глазах уступил бы место заботливости, участию; наконец, сменился бы облегчением. Плач был бы тут как нельзя более уместен… и не представлял бы угрозы (никакого повода для беспокойства, мир ведь не рухнет оттого, что Карианна немного всплакнет).
Но коль скоро наше повествование не реалистическое, а сказочное, Карианна повела себя иначе.
Она скинула босоножки, прошла в ванную (скошенный потолок, балки, слуховое окно, светильник, зеркало, комнатные растения) и приняла душ: горячая вода, светло-синее мыло «Феньял», махровая простыня. Вымывшись, Карианна накинула на себя летнее платье в виде бесформенного коричневого мешка и босиком прошлепала в кухню, ища чего-нибудь съестного.