Карианна не прибегала к колдовству, чтобы отвадить привидения. Мимми прожила в этой квартире целый век, почему бы ей время от времени не наведываться сюда, если ей так хочется? Несколько раз появлялся и Тарик. Карианна ждала его визитов и принимала его. Но смуглого ребенка — девочку с копной черных волос — она старалась избегать, отворачивалась от нее. Что касается горбатого гнома, этой нежити, в существование которой она почти верила, когда была маленькой и глупой, с ним, считала Карианна, ей тоже не о чем было говорить.
Итак, ее навещала Мимми, но Мимми уже умерла. К ней приходил Тарик, являлись отец и Рейдун: тени живых, тени из прошлого.
Карианна пускала их. Впрочем, она вряд ли могла помешать им, наверное, им положено было являться ей.
Когда Карианна была маленькой, она понемножку колдовала. Никто не учил ее ворожбе, она впитала ее из воздуха, волшебная сила проснулась в ней сама по себе.
Забравшись в лавке в коробку с конфетами и взяв несколько штук, она осеняла коробку крестом. Крест она клала кверху ногами, потому что не хотела, чтобы его увидел Господь. Это помогало: после второго класса ее редко подозревали в воровстве и, уж во всяком случае, ни разу не ловили на нем.
Она врала, и ее уличали во лжи; по дороге из школы она дралась с мальчишками и приходила домой в рваной одежде и с разбитыми коленками, тогда ее, бывало, пороли.
Но «воровать» она как будто перестала. Ее оберегали кресты.
У Рейдун и Рут была бабушка. Бабушка Бернтсен была полной противоположностью Мимми: Мимми была бабушка городская, а та была просто старая бабка, которая занимала две комнаты на втором этаже бело-серого дома в усадьбе Бернтсенов. Она жила замкнуто и терпеть не могла детей. Если они поднимались к ней, она угощала их жженым сахаром, только бы поскорее выпроводить.
И еще бабушка Бернтсен все время что-то бормотала. Она бормотала над вязаньем. Бормотала, ковыляя через луг в замызганных резиновых сапогах. Бормотала, затапливая печку.
Ни у кого не получалось растопить печку мокрыми осенними дровами быстрее, чем у бабушки Бернтсен.
«Аске-пладаске, аске-пладом, печка всегда будет гретьмой дом!» — завопили однажды девчонки, передразнивая старуху, когда та стояла перед огромной печью в гостиной (вечером у матери Рейдун должно было состояться молитвенное собрание, и бабушке поручили протопить комнату которую обычно держали на запоре). Бабушка Бернтсен поворотилась к ним в такой ярости, что у Карианны с Рейдун затряслись поджилки, и с тех пор девочки никогда больше не пытались подсматривать за ней. (Потом бабушка Бернтсен подняла их на смех: они, дескать, недослышали и прочитали заговор неверно. Рейдун скоро забыла эту историю: такая уж у них бабушка, не стоит обращать на нее внимание. Зато Карианна помнила и стишок, и бабушку Бернтсен, которая умерла в ту весну, когда им с Рейдун исполнилось по одиннадцати лет.)