— Каешься? — спросила Рут, оторвавшись от вязанья и бросив быстрый взгляд на Магнара.
— Вот еще! — вызывающе буркнул он.
Он встал с кресла, опять сходил наверх, вернулся с небольшой бутылкой «Досона».
— Виски хочешь? — предложил он Рут.
Та замялась: она устала и чувствовала приближение головной боли, а пить в таком состоянии, как она знала, не стоит.
— Только разбавь посильнее, — решилась она наконец.
Магнар вышел на кухню за водой и стаканами, принес их, сел, разлил виски.
— Из-за чего вы поругались? — спросила Рут.
— Поругались? Мы никогда не ругаемся. Просто она вправляет мне мозги, читает лекции, понятно?
— Однако ты здорово на нее в обиде, — заметила Рут. — Если тебе кажется, что Анетта слишком много говорит, надо сказать ей об этом. И, наверное, самому попробовать говорить больше, а?
— Мне особенно и говорить не о чем, — отозвался Магнар. — И чего она от меня хочет? А я действительно разозлился. Ничего, это пройдет.
— Ты зря не поехал с ними, — сказала Рут.
Магнар налил себе еще, выпил. Он был высокого роста, светловолосый, с тонкими чертами лица и карими глазами. Взгляд его казался глубоким, многозначительным, хотя такое впечатление создается лишь оттого, думала Рут, что тонкая радужная оболочка у него в глазу окрашена коричневым, а не голубым или серым, как можно было бы ожидать у блондина, — и вот крошечная деталь в лице представляет человека в ином свете… быть может, даже преображает его, выдает за другого…
— Я уже и сам не рад, — сказал он.
Рут не стала выспрашивать, что он имеет в виду, она и так знала, что ему бывает неуютно с родственниками жены, которых он считал «культурнее» себя. Магнар родился в городе Хортене, в простой рабочей семье, отец его имел пристрастие к спиртному, сам он одно время служил матросом, теперь учился в педагогическом училище, осенью должен был пойти на последний курс, а пока, чтобы подправить материальное положение семьи, нанялся на лето работать мусорщиком. Анетта, хотя и была шестью годами младше, уже закончила свое образование и года три как работала физиотерапевтом.
Рут отложила в сторону вязанье и, достав из пачки сигарету, закурила. Они потягивали виски и курили в дружелюбном молчании.
Вернулись Гейр и Тина: фильм оказался плохим. Кто-то включил телевизор. Все смотрели передачу, посмеиваясь и комментируя происходящее на экране, голова у Рут все-таки разболелась, и она рано ушла к себе. Около одиннадцати в комнату постучали. Вот как было дело. Очень просто.
— Можно я зайду ненадолго? — спросил он. — Поболтать.
— Пожалуйста, — отвечала Рут, — подожди секунду, я надену халат.