Рут утерла луковые слезы и рассмеялась.
— Да нет, сейчас все как будто уже не страшно, — несколько уклончиво проговорила она: обсуждать эту тему было трудно, Рут боялась сболтнуть лишнее…
— Мы же видим, как тебе достается, — отозвалась Тина, — честно говоря, мне кажется, Анетта перегибает палку! Не могла же она всерьез ожидать верности до гроба и прочего. Нельзя считать кого-то своей собственностью, даже если вы женаты.
— Легко сказать, — протянула Рут. — Хотя… Я тоже так думала. Но я не представляю, как бы реагировала сама… А ты?
— Я-то знаю, — обронила Тина и тут же умолкла. Рут не стала выспрашивать, откуда она знает.
— Все оказалось отнюдь не так просто и замечательно, как я предполагала раньше, — после некоторой заминки призналась Тина. — И все-таки это еще не конец света. Вопрос в том, что за этим кроется, то есть самое страшное — вовсе не сам поступок. Почему у нас грань проходит именно тут? Благопристойная беседа за чашкой кофе может заключать в себе куда больше страсти, хотя при этом пара, бывает, даже не держится за руки… Нам надо изживать еще много старых представлений и обычаев.
— А может, они все же нужны, — возразила Рут. — Ведь Анетта на самом деле права. Я этого не понимаю и никогда не думала, что она… Но если я чего-то не понимаю — а мне это действительно недоступно. Тина, я уже выяснила, — так, может, это мой недостаток, мой изъян, от которого Анетта как раз и свободна? Почему бы не предположить такое?
Вся эта история очень на руку Анетте, — сухо заметила Тина. — Теперь у нее есть на что сваливать, есть повод изображать обиженную.
— Нет, так думать некрасиво! — возмутилась Рут. — Соблазнительно, но некрасиво же, черт возьми! Если нам самим это недоступно, если мы не в силах почувствовать, насколько это может быть серьезно, если нам неприятно видеть чужие страдания, тогда мы готовы на что угодно, лишь бы уберечь себя от угрызений совести… и тогда мы впадаем в ярость или в высокомерие, потому что не желаем брать на себя вину, верно? И тогда все делается еще хуже…
— Давай ты будешь говорить за себя, Рут, — сказала Тина. — Я только хотела помочь тебе. — Она встала и отнесла свою чашку в раковину.
Вся злость Рут улетучилась.
— Конечно, я говорила о себе, — вздохнула она. — Извини.
Тина уже выходила из кухни, но напоследок обернулась и бросила через плечо:
— Может, тебе нравится, когда тебя бьют? И ты получаешь удовольствие от унижений?
Нет, только не это! Рут не собиралась разбрасываться друзьями, тем более сейчас, когда они ей так нужны! Но…
Рут снова склонилась над луком. Она совсем запуталась, она не понимала никого и ничего!