Она утешала себя тем, что его работа по крайней мере должна прилично оплачиваться.
— Мне кажется. Рут, — наконец заговорил он, — что нам пора подробнее обсудить положение, в котором ты находишься сегодня. Мы проследили историю твоей жизни — хотя бы в общих чертах — и поговорили об отношениях, которые на протяжении долгих лет складывались у тебя с близкими, мы также провели с тобой некоторые тесты. Сразу после поступления к нам ты подверглась обычному медицинскому обследованию. Должен признаться, — он с улыбкой потер лоб, — что я до сих пор пребываю в недоумении. Можно констатировать, что мы так и не обнаружили в твоем случае ничего особенно примечательного…
— Странно, — сказала Рут, — я считала, что психиатрам все кажутся ненормальными.
— Нормальность — понятие расплывчатое, — отозвался он, — рамки тут очень широкие. Проблема на самом деле сводится к тому, способен ли человек функционировать в обществе так, чтобы это было приемлемо для него и для окружающих. Ты попала к нам в крайне удрученном состоянии, ты настолько отчаялась, что пыталась лишить себя жизни.
Рут обреченно помотала головой и промолчала. Он продолжал, не сводя с нее взгляда:
— …Ты неверно оценивала свою болезнь, утверждая, что ты не имеешь склонности к самоубийству и тебе не требуется лечение. Через несколько дней после того, как тебя положили к нам, ты опять пыталась повредить себе, и такие попытки повторялись и дальше, сочетаясь с внезапными исчезновениями, которые ты не желала как-либо объяснять. Ты вообще отказывалась обсуждать свое положение, ты настаивала на выписке, правильно? Тогда как ты, по крайней мере в первые недели, явно не отвечала за свои поступки…
— Это как сказать, — невольно вздохнула Рут.
— Однако разговаривать со мной ты все же согласилась, и мы уже неоднократно беседовали о том, что представляет собой некая Рут, обсуждали ее личность, ее прошлое. О признаках болезни ты предпочитала не распространяться, и боюсь, что я до сих пор не могу предложить сколько-нибудь правдоподобной версии ее возникновения. Прошлой осенью у тебя были сложности в личной жизни, однако, честно признаться, я не понимаю, из-за чего ты потеряла контроль над ситуацией. Пожалуйста, попробуй объяснить мне.
У Рут вспыхнула внезапная надежда.
— И тогда вы меня выпустите? — спросила она.
— Там будет видно. Давай посмотрим на дело с такой стороны: есть ли тебе резон оставаться у нас? Согласна ли ты подвергнуться лечению, которое может предложить наша больница?
— Нет, — сконфуженно отвечала Рут. — Не согласна.
Он поднял обе руки кверху, жестом досады и безысходности, который удивил Рут и одновременно тронул; это было отступление от нейтральности, проявление человеческих эмоций. Может быть, этот человек за письменным столом все же достоин ее доверия, подумала Рут.