У меня было три конголезских военачальника, каждый из них — предводитель клана или социальной группы, в которой родился. Помимо них я вскормил и вспоил небольшой отряд британских и южноафриканских наемников и придумал сюжет, достаточно гибкий, чтоб отвечать надобностям и прихотям, которые будут возникать у моих героев по мере развития событий на страницах книги.
У меня была красивая молодая конголезка-медсестра, уроженка Киву, работавшая в больнице на востоке Лондона и желавшая только одного — вернуться на родину. Я ходил по коридорам ее больницы, сидел в приемных покоях, наблюдал, как доктора и медсестры снуют туда-сюда. Я вычислил, когда заканчиваются смены, и на почтительном расстоянии ходил за усталыми медсестрами, которые, разбившись на группы, возвращались в комнаты отдыха или в общежития. В Лондоне и Остенде я посещал сборища конголезских эмигрантов и, сидя с ними плечом к плечу, слушал истории о массовых изнасилованиях и преследованиях.
Но была одна маленькая загвоздка. О стране, которую описывал, я знал только с чужих слов, о ее коренных жителях не знал практически ничего. Три конголезских военачальника, которых Макси, главарь наемников, втянул в боевую операцию по захвату власти в Киву, вовсе не были персонажами в полном смысле этого слова, а так, фотороботами, составленными на основании слухов и моих ни на чем не основанных фантазий. И саму великую провинцию Киву, и ее столицу Букаву я нафантазировал, выдумал, начитавшись старых путеводителей и статей в интернете. Словом, вся конструкция романа оказывалась чистой воды вымыслом, родившимся в моей голове в тот период жизни, когда в силу семейных обстоятельств я не мог путешествовать. И вот наконец я волен был сделать то, что в более благоприятной ситуации сделал бы еще год назад, — отправиться в Конго.
Меня тянуло туда непреодолимо. Я читал о Букаву, основанном в начале двадцатого века бельгийскими колонизаторами у южной оконечности озера Киву, самого высокогорного и прохладного из Великих Африканских озер, и воображал потерянный рай. Мне мерещилась туманная Шангри-Ла, широкие улицы под бременем цветущих бугенвиллей и виллы с пышными садами, спускающимися к берегу озера. Вулканическая почва на склонах окружающих холмов столь плодородна, писали в тех же путеводителях, а климат столь мягок, что вряд ли найдется фрукт, овощ или цветок, который не мог бы благополучно здесь произрастать.
А еще Восточное Конго — гиблое место. Об этом я тоже прочел. Его богатства веками привлекали самых разных хищников рода человеческого — от бродячих руандийских повстанцев до авантюристов-дельцов, приезжавших сюда из глянцевых офисов в Лондоне, Хьюстоне, Петербурге или Пекине. Когда в Руанде начался геноцид, Букаву оказался на пути беженцев первым. Повстанцы хуту, которые бежали из Руанды, с тем чтобы потом отомстить руандийскому правительству, выгнавшему их из страны, сделали Букаву своей базой. Во время войны, позже названной Первой конголезской, город был разорен.