– Господи! – воскликнул мистер Гедеон. – Что он натворил? Точнее говоря, что он еще натворил?
Старый джентльмен задумался, вспоминая, какими романами и пьесами мистер Бергер был особенно недоволен. Кажется, он говорил, что плакал, читая последние страницы «Повести о двух городах». Проверка книги показала, что теперь она заканчивалась так: Сидни Картон спасается от гильотины, улетая на дирижабле, который пилотирует Алый Первоцвет, а в комментариях сообщается, что эта сцена послужила источником вдохновения для целого цикла романов баронессы Орци.
– Боже мой, – простонал мистер Гедеон.
Следующим был Гарди.
Роман «Тэсс из рода д’Эрбервиллей» теперь завершался побегом Тэсс из тюрьмы, который организовал Энджел Клэр при помощи команды взрывников, а в финале «Мэра Кэстербриджа» Майкл Хенчард поселился в увитом розами домике, по соседству со своей недавно вышедшей замуж падчерицей, и занялся разведением щеглов. В заключительных сценах «Джуда Незаметного» Джуд Фаули вырвался из лап Арабеллы и выжил после своего отчаянного похода к Сью в морозную погоду, а потом они оба убежали и благополучно поселились в Истборне.
– Это ужасно, – вздохнул мистер Гедеон, хотя в глубине души не мог не признать, что предпочел бы такой финал тому, что описан у Томаса Гарди.
Наконец очередь дошла и до «Анны Карениной». Мистеру Гедеону понадобилось немало времени, чтобы найти изменения, поскольку здесь они были более тонкими: всего лишь удаление небольшого фрагмента текста вместо откровенного и весьма бездарного переписывания. Это тоже было плохо, но, по крайней мере, не вызывало вопроса, почему Бергер решился на такой поступок. Если бы мистер Гедеон испытывал подобные чувства к героине, вверенной его заботам, то, возможно, и сам нашел бы в себе мужество вмешаться. Ему приходилось видеть, как литературные герои страдают по воле бессердечных авторов, и не в последнюю очередь Гарди с его безысходностью. Но главной обязанностью мистера Гедеона были и оставались книги. Все следовало привести в порядок, какими бы благими намерениями ни руководствовался мистер Бергер.
Мистер Гедеон положил том «Анны Карениной» обратно на полку и направился к вокзалу.
15
Наутро мистер Бергер проснулся, мучимый ужасным похмельем. Ему даже не сразу удалось вспомнить, где он находится, не говоря уже о том, чем он здесь занимался. Во рту у него пересохло, голова раскалывалась от боли, шея и спина затекли, поскольку он заснул прямо за столом мистера Гедеона. Он заварил себе чай, приготовил тосты, каким-то образом ухитрился проглотить бо́льшую часть завтрака, и только затем в ужасе уставился на груду первых изданий, над которыми надругался накануне ночью. У мистера Бергера возникло неясное подозрение, что эта пирамида не отражает в полной мере размер его вчерашних деяний, поскольку он смутно припоминал, как возвращал некоторые исправленные книги на полку, весело напевая себе под нос. Но будь он проклят, если в памяти у него сохранились их названия! Совершенно разбитый и напуганный, мистер Бергер рассудил, что у него нет никаких причин оставаться в бодрствующем состоянии. Вместо этого он свернулся калачиком на диване в робкой надежде, что, когда он снова откроет глаза, литературный мир сам собой придет в порядок и его голова, возможно, уже не будет болеть так сильно. Лишь об одном сделанном изменении он нисколько не сожалел – и оно касалось «Анны Карениной». В этом случае его пером управляла любовь.