Утром в субботу Гибсон вышел прогуляться. Светило солнце. Ему было приятно вновь оказаться на свежем воздухе. В четверг вечером Джордж Абэ почти насильно выдворил его из офиса и недвусмысленно попросил не показываться до понедельника. Уступить было нелегко; это вызвало у Гибсона чувство вины. Но у него была еще одна маленькая девочка, которой он был нужен. К тому же сегодня она собиралась на футбольный матч.
За последние недели они с Элли почти не виделись. Эта мысль просто бесила его, не давала покоя. Но приходилось мириться и терпеть. Деньги Джорджа Абэ позволили погасить долг по ипотеке за дом, в котором Элли жила вместе с матерью. Дом, в котором они все вместе жили до развода…
Сейчас, оглядываясь назад, Гибсон понимал, что им с Николь, вероятно, не стоило вообще покупать этот дом. Они приобрели его, по сути, на пике цен, прямо перед обвалом рынка недвижимости. Конечно, поспешили – однако Гибсон решил, что после окончания службы в морской пехоте у него будет масса возможностей найти себе приличную работу. Такое предположение нельзя было счесть неблагоразумным. Он видел, что частные фирмы с готовностью приглашают к себе таких, как он, парней, как только те возвращались на родину. Даже за тех, кто имел за плечами куда более скромный, чем у него, опыт, разгорелись настоящие войны среди крупных оборонных подрядчиков. Их просто раздирали на части. А с его-то резюме, как он полагал, можно было вообще ни о чем не волноваться.
Однако он совершенно не рассчитывал, что окажется в «черном» списке у Бенджамина Ломбарда. И не знал, чем это для него обернется. Много месяцев Гибсон безуспешно искал себе работу. Поначалу он ограничился, что называется, «крупной рыбой», эдакими китами оборонной промышленности, которым всегда требовались парни с такими, как у него, навыками. Когда он наконец признал, что они не собираются брать его на работу, то взялся за второстепенные компании. Однако постепенно понял, что и здесь ему, по сути, ловить нечего.
Вон устроился в сетевой магазин электроники и продавал бытовые компьютеры. Но это только для того, чтобы хоть как-то себя обеспечить. Он ожесточился, стал раздражительным. Для него наступили плохие времена. Гибсон редко выходил из квартиры, а если и делал это, то лишь для того, чтобы в очередной раз сорваться на жену и дочь. К своему стыду, он спорил с Николь по любому поводу. О чем угодно. И не дай бог, если она поднимала тему продажи дома. Это лишь разжигало споры, которые длились по несколько дней, а потом наступала сердитая, натянутая, как струна, тишина, готовая в любую минуту взорваться новыми взаимными упреками. Гибсон знал, что ничего так не добьется. И боялся, что Николь вручила свое счастье не тому человеку. Понимая, что она тоже об этом догадывается, он читал негодование в каждом ее поступке…