– Абэ может прислать еще людей?
– Может, но тогда у нас возникнет другая проблема. Если следить за этой библиотекой целой армией, то мы будем выделяться, как девочки из скаутского отряда в Лас-Вегасе. Может, местная полиция и не станет нервничать, однако я гарантирую, что, если только мы станем лагерем у библиотеки, нам очень быстро дадут пинком под зад.
– Значит, мы влипли?
– Не совсем. Я расставил камеры слежения по периметру. Они срабатывают на движение, зато я перекрыл ими все три двери. Не идеально, конечно, но мы будем видеть всех входящих и выходящих из здания. Больше надеяться не на что.
Хендрикс выбросил окурок в канаву и добавил:
– Мы, конечно, можем еще использовать колдовство такого киберниндзя, как ты.
– Киберниндзя?
– А ты здесь разве не за этим?
– Хендрикс, можно задать тебе вопрос? Ты научился этому в полиции Лос-Анджелеса?
– Неужели ты думаешь, что я занимался только розыском пропавших детей? У меня были и другие задачи.
– И многих ты нашел?
Хендрикс мрачно посмотрел на Гибсона.
– Я ответил. Собираешься еще раз бежать в душ?
– Забудь об этом.
– Обычно у тебя в распоряжении сорок восемь часов. После этого срока, если ты находишь ребенка, он уже не дышит.
– Как ты думаешь, есть шанс, что Сюзанна еще жива?
– Нет, – Хендрикс закурил новую сигарету. – Нет, она давно мертва. Думаю, тот, кто это сделал, не знал, кого он похитил. Полагаю, когда он узнал, что она дочь сенатора, начисто замел все следы. Как только этот парень осознал размеры дерьма, в которое вляпался, он, не теряя времени, убил ее и спрятал тело.
Гибсон застонал. И даже не заметил бы этого, если б Хендрикс не остановил его:
– Эй, ты ведь сам меня спросил!
– Знаю, – сказал Гибсон. – Тогда что ты тут делаешь?
– Это моя работа.
– Ну-ну…
Хендрикс бросил сигарету на дорогу, слез с капота и раздавил окурок каблуком.
– Это важно для босса. Значит, важно и для меня. Плюс ко всему – и это я говорю уже от себя – я не люблю педофилов. А особенно умников, которые думают, что они хитрее всех, когда в насмешку рассылают фотографии своих жертв. Что я здесь делаю? Я здесь для того, чтобы поставить свою ногу на горло этому парню. Вот так. А раз мы об этом заговорили, ты-то здесь почему?
– Надеюсь, что она еще жива.
На одно короткое мгновение с лица Хендрикса исчезла его обычная усмешка.
– Не надо этого делать…
– Чего?
– Верить, что она жива. Ни секунды не занимайся этим.
– Почему?
– Потому что стоит только начать, и уже не остановишься. Слушай меня. Надежда – это как раковая опухоль. Случится одно из двух: либо ты никогда не узнаешь правды – и тогда надежда будет грызть твои кости, пока ничего не останется; либо, что еще хуже, ты все узнаешь – и вылетишь на скорости девяносто миль в час через вот это лобовое стекло, потому что надежда заверит тебя, что вполне нормально ехать на такой скорости, не пристегнувшись ремнем безопасности.