– Что? – нахмурился Роланд.
– Тот день… – Мы оба понимали, о каком дне шла речь. – Он его не помнит. Абсолютно. – Он сам захотел забыть? Или его заставили? Он давал Архиву разрешение стереть те воспоминания?
Роланда мои слова удивили.
– Мистер Айерс был в очень тяжелом состоянии, – сказал он. – Сомневаюсь, что он вообще приходил в сознание.
– Значит, он не мог дать разрешение.
– Это было бы нарушением протокола, – Роланд засомневался. – Возможно, Архив здесь ни при чем, мисс Бишоп. Ты, как никто другой, знаешь, как травма влияет на разум. Может, он помнит. А может, он сам решил все забыть.
Я поморщилась.
– Может быть.
– Маккензи, в Архиве есть правила, и их соблюдают.
– То есть пока я не дам Агате свое согласие, мне ничто не грозит? Мой разум неприкосновенен?
– В целом, да, – ответил Роланд, пристроившись на краешек стула. – Но как и в любой системе, здесь тоже есть обходные пути. Ты не единственная, кто может дать согласие. Если ты откажешь Агате, а у нее будут серьезные причины полагать, что ты виновна, она может подать прошение в Совет Директоров. Она так не поступит, пока у нее не будет веских доказательств, что ты совершила преступление или что ты больше не можешь выполнять свою работу. Или же она сочтет, что тебе нельзя доверить то, что ты знаешь. Но только если у нее появятся… – он замолчал.
– Если у нее появятся веские доказательства, – продолжила я.
– Мы не должны допустить, чтобы до этого дошло, – сказал Роланд. – Каждый раз, когда Совет давал ей доступ к чьему-либо разуму, того человека признавали негодным и убирали. Ее показатели говорят о том, что она не подаст запрос необдуманно. Но это также значит, что Совет ей не откажет, если она его подаст. А когда она получит доступ к твоему разуму – неважно, ты дашь на это свое согласие или Совет, – все, что она обнаружит, может быть использовано против тебя. Если она сочтет тебя непригодной, тебя приговорят к форматированию.
– К экзекуции.
Роланд поморщился, но возражать не стал.
– Я мог бы оспорить это решение. И тогда дело дошло бы до суда. Но если Совет встанет на ее сторону, я ничем не смогу помочь. Буквально все в руках Директоров. Понимаешь, только они имеют право проводить форматирование.
О Совете Директоров дед говорил мне только одно: «Тебе не захочется встретить ни одного из них». Теперь я поняла почему.
Глубоко задумавшись, Роланд нахмурился.
– Но до этого дело не дойдет. В тот раз Агата тебя помиловала. Сомневаюсь, что она ищет повод, чтобы отменить свое же решение.
Я подумала об Эрике. Кто-то ведь приказал ему следить за мной.