– Мне жаль, что ты чувствуешь…
– Но это не значит, что я хочу, чтобы ты заболела, ты ведь совсем продрогла. У тебя совершенно мокрые ноги и брюки.
Эллен посмотрела на свои ноги и увидела, что за ней тянется мокрый след.
– Подожди здесь, я принесу тебе сухие носки.
– Нет, не надо. – Эллен не успела ее остановить, и вскоре Мона вернулась с парой носков в одной руке и флисовым одеялом в другой.
Эллен поблагодарила, переодела носки и завернулась в мягкое одеяло. Как хорошо, когда ноги сухие.
– Хочешь кофе? – спросила Мона и вышла на кухню.
– С удовольствием, – ответила Эллен и, воспользовавшись случаем, еще раз огляделась. На книжной полке стояло три фотографии в рамках. Люкке она узнала сразу, двух других детей она никогда раньше не видела.
– Прошу прощения за мое поведение, обычно я не звоню людям, чтобы их отчитать, – крикнула Мона из кухни.
– Ничего страшного, – громко ответила Эллен.
Мона гремела на кухне посудой и могла ее не услышать.
– Как правило, я никогда не смотрю ТВ4, там слишком много рекламы.
– Да, многие так говорят. – Эллен про себя улыбнулась, отметив, что ей часто приходится слышать именно этот комментарий.
– Прости, наверное, я опять сказала что-то неприятное. – Мона вышла из кухни, держа в руках поднос.
– Нет, вовсе нет, я привыкла, – ответила Эллен. – А кто эти двое? – Она показала на фото других детей.
– Это Карл и Алис. Я работала у них до того, как пришла в семью Хёёк. Они уже большие, – она поставила поднос на придиванный столик.
– А ты всегда ухаживала за детьми?
– В основном да. – Мона поставила на столик две кофейные чашки, маленькую сахарницу и молочник. – Садись, я принесу кофейник.
– Как получилось, что ты стала работать в семье Люкке? – спросила Эллен, когда Мона села рядом с ней на диван.
– Через службу «Дежурная няня», – ответила Мона. – Только имей в виду, я дала подписку о неразглашении. Знала бы ты, сколько вас таких звонило мне после того, как Люкке… – Она замолчала. – На самом деле у меня нет никакого желания говорить с вами, но я не могу сидеть и смотреть, как люди притворяются, что они беспокоятся за Люкке. – Она указала на телевизор.
Эллен кивнула, и Мона налила им обеим кофе.
– Сколько ты проработала в семье Хёёк?
– Дай посчитаю. – Мона задумалась. – Пять лет? Да, с тех пор как разошлись ее родители.
– Значит, четыре года, – поправила ее Эллен, заметив по взгляду Моны, что та удивилась. Ее потрескавшиеся руки дрожали, когда она брала чашку с кофе.
– А кажется, дольше. В любом случае, я заканчиваю через несколько недель. – Она улыбнулась. – Мне шестьдесят пять, и в конце весны я ухожу на пенсию.