– Богов тоже раскармливать не надобно, – сквозь зубы заметил Сирвид. – Привыкнут, потом жертв для них не напасешься.
Хорошо сказал! – про себя восхитился Игорь. Очень даже мудро. Действительно, чего раскармливать-то? Вот если только слегка прикормить…
– Княже! Князь! – выбежав на крыльцо, закричал, замахал руками Гинтарс. – Тут такое, такое…
– Что сучилось? – тревожно обернулся Довмонт. – С княгиней что-то?
– Нет. Просто она сказала… чтоб ты прямо сейчас зашел. И – один. Так она сказала.
Мальчишка так и не пояснил, что же, собственно, такое произошло в княжеских покоях? Отвечал как-то уклончиво, да все напирал на княжну. Мол, она зовет, она все и скажет.
– Ну, надо так надо. Вы порешайте тут все, а я быстро.
Сказав так, кунигас быстрым шагом направился в дом, провожаемый подозрительным взглядом криве. Поднялся – взлетел – по высоким ступенькам, миновал сени…
В опочивальне Довмонта ждал сюрприз! Недаром Гинтарс выглядел таким взволнованным. Еще бы! На княжеском ложе, рядом с лежавшей поверх одеяла княжной, нагло сидела вчерашняя пленница-беглянка. Та самая, зеленоглазая, в рубахе с чужого плеча. Мало того что сидела, так еще и держала у самого горла юной княгини старый заржавленный серп.
Нет, ну это уж вообще, вконец обнаглеть надо! Просто ни в какие ворота.
– Стой, где стоишь, князь, – зловеще ухмыльнулась злодейка. – И знай, если что…
– Верю, – спокойно промолвил Довмонт… точнее сказать – Игорь. Сказал и натянуто улыбнулся: – Сейчас, небось, вертолет требовать будешь? И чемодан с долларами или евро?
– Чего-чего?
– Я на лавочку присяду, ладно?
В этой ситуации нужно было соблюдать хладнокровие. Девке этой терять нечего, возьмет да и полоснет серпом по горлу Бируте. Жалко княгинюшку, да!
– Ты чего хочешь-то?
– Свободы! – злодейка зыркнула зелеными очами и фыркнула, словно рассерженная кошка.
Князь неожиданно расхохотался:
– Свободы? И что ты с ней делать-то будешь? Одна ведь пропадешь, сгинешь.
Вот в этом он был прав абсолютно. В древние времена одному, без сородичей, не выжить никак. Прокормиться проблематично, да и вообще – любой обидит… или – любые. Все, как у Маяковского: единица – вздор, единица – ноль. Так как-то.
Девчонка отвечала классически, по типу – сам дурак.
– Пропаду. А тебе-то что? Все одно ведь вашим идолищам поганым в жертву назначена.
– А в жертву ты, значит, не хочешь? – Игорь уже начал кое о чем догадываться. – Идолища, говоришь, поганые? Так ты что, христианка, что ли? Нет, ну, говори, коль уж начала… Да, и серп-то опусти, никто здесь тебя не обидит.
– Погожу пока…