— В деревне, но прописана в городе. — Лионелла ни на минуту не теряла осанки и, говоря, чуть-чуть наклоняла голову, отдавая должное статусу собеседника.
Тот спросил:
— Адрес?
— Москва, Мансуровский переулок…
Он снова записал и уточнил:
— Фактический адрес проживания, говорите, в деревне?
— Деревня Барвиха, сто тридцать шесть.
— Улица?
— Без улицы. У наших домов — только номера.
— Скупо, но время экономит… Образование?
— Как у всех — высшее.
Фирсов наморщил лоб:
— Не понял. Что значит, как у всех?
— Как у всех нормальных людей.
— Значит, у кого не высшее, тот ненормальный?
— Не нужно утрировать. — Намереваясь поправить прическу, Лионелла вдруг замерла в неловкой, насильственной позе. — Я не это имела в виду.
— Не важно. — Фирсов записал «высшее» и продолжил: — Идем дальше… Кто вы по профессии?
— Я — богатая женщина.
— Хорошая профессия… Пишем — домохозяйка.
— Это — остроумно, — она улыбнулась.
— Теперь расскажите все, что видели этой ночью.
— С какого момента?
— С того, как возвратились в свой номер.
— Была полночь, — начала Лионелла. — Или около того… Лифт был занят, и я поднялась на этаж по лестнице…
— Встретили кого-нибудь?
— Нет, никого.
— Дальше…
— Вошла в номер — и меня охватило странное чувство… — Она исподтишка взглянула на следователя. — Как бы вам объяснить…
— Так-так… — следователь чуть заметно подался вперед. — Причина?
— Запах.
— Странный? Неприятный?.. — он пробовал угадать.
— Несвойственный.
— Для чего?
— Для гостиничного номера такого уровня.
— Не понимаю. Тогда скажите, какие запахи для вас привычны в гостиничных номерах.
— Запах — пылесоса после уборки, дорогих химических средств и дезодорантов. Обычно к ним примешивается парфюм постояльца. Когда я вернулась в свой номер, почувствовала нечто постороннее, не свойственное номеру и уж тем более мне.
— Охарактеризуйте хотя бы примерно.
— Пахло чужим, приторным, возможно, недорогим одеколоном… Немного сигаретным дымом и еще чем-то специфическим. Такой запах приносят в волосах или в складках одежды.
— Да вы — нюхачка.
— Простите, что? — Лионелла прищурилась. — Как вы сказали?
— У вас хорошее обоняние.
— Не просто хорошее. Ассоциативное, — педантично уточнила она. — Меня всегда увлекала связь между словами, звуками и запахами. И, знаете, тот запах, что я уловила, вернувшись в номер, едва не обернулся воспоминанием.
По лицу следователя было заметно, что он не доверяет подобным субстанциям.
— Что же вы вспомнили? — Фирсов спросил насмешливо, но все же по-доброму.
— Ничего.
— Но, позвольте, вы только что сказали…
— Я сказала, что запах едва не обернулся воспоминанием. — Она повторила: — Едва не обернулся.