В центре города горит церемониальный огонь. Он освещает колокол Совета, которым открывают собрания. Рядом стоит Блейн, приветствуя каждого человека в очереди из тех, кто хочет попрощаться с ним. Он делает вид, будто это все его не касается. Ни страха, ни заботы нет в его взгляде. На матрасе рядом с ним довольно спит Кейл. Она еще слишком мала, чтобы понять, что происходит. Для нее это просто веселый праздник, и впечатления ее утомили.
Эмма убирает мою руку со своей спины.
— Справишься? — спрашивает она и сочувствующе мне улыбается. Я пони-маю, что она имеет в виду не ушибы, а то, что я сейчас потеряю Блейна. Я чувствую, что должен что-то сказать, но у меня пересохло во рту. — Пойдем, — говорит она. — Встанем в очередь.
Пришел почти весь город, и, как всегда, намного больше женщин, чем мужчин. Дети, которые еще не понимают, участниками чего они становятся, бегают вокруг огня, визжа и радостно играя. Все остальные переглядываются, даже участники Совета. Сестры Даннер перешептываются и стоят настолько близко друг к другу, что их можно принять за одного человека. Клара и Стелла-Мэй нервно стоят в очереди, переступая с ноги на ногу. Совсем не переживает, кажется, единственный член Совета — Мод Чилтон. Она опирается на суковатую палку и смотрит прямо в огонь. Освещена каждая морщина ее обветренного лица и белые волосы.
Мод здесь с самого начала, точнее сказать, последние сорок семь лет. Я это знаю, потому что читал свитки, которые хранятся в нашей библиотеке. Во время основания Клейсута Мод было тринадцать. Взрослых тогда не было. Теперь Мод возглавляет Совет. Если она в хорошем настроении — это то, чем стоит гордиться. Каждый сын Мод, каждый племянник, дядя или брат погибли как жертвы Похищения. Большинство девушек, с которыми она росла, умерли от болезни или старческого маразма. Возможно, она остается такой спокойной во время церемонии, потому что больше ничего не чувствует.
Эмма и я встаем в очередь. Мы последние, но, по крайней мере, мы перед Мод, которая всегда прощается последней. Пока я жду своей очереди, наблюдаю за жителями, которые прощаются с Блейном. Некоторые берут его за руку или хлопают по плечу. Другие плачут. Саша вытирает слезы после того, как выпускает его руку, несмотря на то, что уже несколько лет не назначалась Блейну. Наконец, стоим только мы. Я пропускаю Эмму вперед.
Неожиданно пылко она подбегает к Блейну и обнимает его. Он отвечает на объятия. Они разговаривают друг с другом, но я ничего не слышу. Вероятно, это хорошо. Я не должен слышать прощальные слова Эммы. Когда они отходят друг от друга, Блейн ободряюще пожимает ей руку. Прежде чем повернуться и уйти, Эмма встает на цыпочки и целует Блейна в щеку. Я ничего не могу сделать с ревностью, которая разгорается во мне. Она пробегает через мое тело, я завидую их поцелую и злюсь, что ей так сильно будет его не хватать. Это отвратительно, что у меня такие эгоистичные мысли, когда Блейн скоро уйдет навсегда. Почему я не могу вести себя прилично? Почему не могу сказать «до свидания»?