Но на свадьбе никто не был так весел, как Лили, – никто так не веселился, не радовался, не сочувствовал брачному торжеству. Она кокетничала со старым графом до такой степени, что он готов был сам жениться на ней. Видевшие ее в тот вечер и ничего не знавшие из ее собственной истории, никаким образом не могли бы представить себе, что она сама так жестоко была обманута месяцев шесть или восемь тому назад. А знавшие ее не могли не представить себе, что страдания, которые она выносила тогда, служили для нее таким жестоким ударом, поправление от которого казалось для нее невозможным. Хотя она сама полагала, что поправление для нее невозможно, хотя ее можно было сравнить с человеком, который потерял в сражении правую руку, но с потерею этой руки для нее не все еще утратилось. Пуля, поразившая ее так жестоко, не коснулась ее жизни, и она ни словом, ни взглядом не хотела жаловаться свету на рану, которую получила.
– Жены, потеряв мужей своих, продолжают пить, есть и веселиться, – говорила она самой себе. – А он еще не умер.
Поэтому она решилась казаться счастливою и, смею сказать, не только привела в исполнение свою решимость, но и действительно наслаждалась счастьем, насколько это было для нее доступно.
– Вы милый, добрый человек, и я знаю, будете беречь ее, – сказала она Крофтсу, когда он собрался увезти молодую жену.
– Буду стараться всеми силами, – отвечал Крофтс.
– Надеюсь, вы будете добры и ко мне. Помните, что, женившись на Белл, вы вступили в брак с целым семейством, и, пожалуйста, не верьте ни одному слову из того, что говорит о тещах в своих романах этот дурной человек. Он нанес большой вред обществу, затворив для половины матерей в Англии дома их дочерей.
– Моего дома он не запрет от мистрис Дель.
– Помните же это. Теперь прощайте.
Новобрачные уехали, и Лили осталась кокетничать с лордом Дегестом.
О ком еще нужно сказать несколько слов, прежде чем позволю усталому перу моему выпасть из рук? Сквайр, после долгой внутренней борьбы, признался самому себе, что невестка не получала от него тех ласк, которых вполне заслуживала. Сознаваясь в этом, он дал себе слово употребить все усилия, чтобы загладить все дурное прошедшее, – и мне кажется, можно сказать, что мистрис Дель принимала эти усилия не без благодарности.
Поэтому я расположен думать, что жизнь в Оллингтоне, как в Большом, так и в Малом доме, скоро сделалась несравненно приятнее, чем в прежнее время. Лили вскоре получила модные ботинки, или, по крайней мере, скоро убедилась, что возможность получить их, как ей хотелось, совершенно зависела от свадебного подарка дяди, она заговорила даже о покупке клетки для белки, но я не думаю, чтобы ее расточительность заходила так далеко.